А что она? Обычная саратовская девчонка, которая окончила школу в год полета Гагарина, пошла на фабрику, чтобы заработать положенный трудовой стаж и поступить в политехнический или легкой промышленности, которая, как и все советские люди, жадно следила за стремительной поступью космической эры, но никогда не думала, что это коснется и ее, Тани, с простой русской фамилией Иванова из простого города на Волге. Но потом она пошла в аэроклуб, так как бригада Тани боролась за звание бригады коммунистического труда, потом были трудовые победы, победы над простеньким самолетом, который наконец-то перестал выеживаться ровно в тот момент, когда инструктор передавал управление ей, словно чувствуя, как норовистая лошадка, что на смену твердой руке пришла неуверенная девичья хватка штурвала. Потом поступление на вечерний, опять работа, небо, радость за очередные победы наших космонавтов, пока однажды ее не вызвали в областной комитет комсомола и не вручили путевку в совершенно новую и невозможную жизнь.
Смешно, но Таня до сих пор считала, что это какая-то ошибка. Почему она? Сколько таких же голубоглазых и курносых девчонок в стране, а еще и кареглазых, зеленоглазых шатенок и брюнеток, честных тружениц, комсомолок и отличниц, которые больше ее достойны участвовать в экспедиции на Марс?
Их действительно было много, пока в ходе изнурительных тренировок, тестов и испытаний не осталось всего четверо – два основных кандидата и два дублера. И даже тогда Таня не очень верила, что полетит. Она трудилась до седьмого пота, зубрила точные науки, изучала приборы, крутилась в центрифуге, но ей и в голову не приходило гордиться тем, что попала в отряд космонавтов, а также предпринимать какие-то нечестные шаги, чтобы уж точно оказаться первой женщиной-космонавтом.
Да у нее и сил не оставалось на подобные глупости. Они были единой командой, бригадой космического коммунистического труда, где каждый мог рассчитывать на поддержку друзей. Поэтому когда на заседании Правительственной комиссии Юрий Алексеевич назвал ее фамилию и фамилию Вали в качестве членов основного состава экспедиции, она не почувствовала особой радости или гордости. Предстояло много работать, еще больше, еще интенсивнее. А гордость? Слишком хорошо Таня понимала, что полет на Марс – результат усилий миллионов и миллионов людей – в конструкторских бюро, на заводах, фабриках, вычислительных центрах, чей труд, таланты сфокусированы в ней, в экспедиции, в корабле, и теперь от Тани зависит, станет ли этот результат большим шагом всего человечества к коммунизму. Слишком хорошо она понимала, чего стоит эта экспедиция простым людям, когда бывала редкими наездами в Саратове и сравнивала свою жизнь в Звездном городке с тем, как жили родные и друзья.
– Таня, – тихо позвал Анатолий. – Подлетай сюда, посмотри.
Она тряхнула головой, еще раз вслушалась в сигналы далеких маяков, вращавшихся вокруг Земли, оттолкнулась от кресла и подплыла к Горелову. Он приобнял ее за плечи и придвинул к окулярам.
Таня смотрела и не узнавала. Марс преображался. Серебристое пятно пересекло экватор и теперь стекало к южному полюсу планеты неравномерными потеками, будто кто-то плеснул на глобус густую краску. Она чувствовала дыхание Анатолия, тепло его щеки. Удивительно, но ей не было страшно. Красная планета преображалась в зеленую. Готовилась к встрече с человеком. Разве так не должно было быть?
Она оторвалась от окуляров, положила руку на щеку Анатолия, притянула его к себе и поцеловала.
– Это удивительно, – сказала она.
Горелов улыбнулся и прижался лбом к освободившимся окулярам.
– Знаешь, на что это похоже?
– На жизнь?
– На машины Неймана. Самовоспроизводящиеся автоматы, понимаешь? Каждая такая машина помимо основной функции может воспроизводить свою точную копию. Сначала она одна, потом две, четыре и так далее в прогрессии. По расчетам примерно сходится, хотя насчет их физических размеров я не уверен. Они похожи на червей. Огромных, полупрозрачных червей. Или трубы. Будто кто-то прокладывает по поверхности миллионы и миллионы трубопроводов…
Анатолий продолжал говорить, а Таня прижалась к его плечу, вспомнив, как в первый раз увидела этого бравого летчика, который снисходительно смотрел на девчонку за штурвалом тренировочного самолета.
Что бы там не происходило на Марсе, она знала точно – их ждет долгая счастливая жизнь.
14
Алексею Архиповичу снился сон.
Удивительно яркий и реальный, что разительно отличало сны, которые видишь в космосе. Результат сенсорного голодания, как говорят психологи. А он даже во сне помнил, что находится внутри огромного космического корабля на орбите Марса. Помнил потому, что сон происходил на «Заре».
Он плыл к пульту управления, привычно отталкиваясь от выступов, совершая маневр, который силой инерции должен точнехонько усадить его в кресло, но в самое последнее мгновение он вдруг увидел, что оба сиденья заняты.
Две девчонки.
Самые обычные девчонки-школьницы сидели перед пультом, хихикали и толкали друг друга локтями. Одеты они были в обычную форму «Зари», волосы забраны в косички – у полненькой русачки в две тощие, а у казашки или даже японки – в одну толстую, длинную, так что в невесомости она плыла и извивалась, похожая на черную блестящую змею. Кроме школьного возраста от экипажа их еще отличали пионерские галстуки.
Девчонки не обращали на Алексея Архиповича никакого внимания, продолжая шептаться, хихикать и щипать друг друга.
– Привет, – сказал он, и пара голубых и пара карих глаз уставились на него.
– Здрасьте, – сказала полненькая белянка. Черненькая кивнула.
– Как проходит вахта? – Алексей Архипович даже во сне придерживался того мнения, что с детьми не следует сюсюкаться, с ними надо разговаривать как со взрослыми. – Нет ли угрозы метеорной атаки?
Девчонки захихикали, пошептались, и белянка отрапортовала:
– Вахта проходит штатно, товарищ командир. Угрозы метеорной атаки нет. Солнечная корона в спокойствии.
– Отлично, – кивнул Алексей Архипович. – А что вы тут вообще делаете?
Хотя это и сон, но даже во сне он удивлялся присутствию на корабле двух детей. Будь это кино или даже научно-фантастическая книга, две девчонки в сюжете могли бы наличествовать на радость детской аудитории (Алексей Архипович помнил, с каким восторгом смотрел фильм «Полет на Луну», где на корабль пробрался простой советский пионер), но здесь, на «Заре»!
– Несем вахту, товарищ командир! – отрапортовала белянка и отдала пионерский салют. Она была побойчее своей подруги, которая смущенно улыбнулась.
Алексей Архипович перевернулся, и теперь казалось, что девочки сидят под потолком, но именно так он мог их лучше рассмотреть среди тесноты выступающих приборов. Только теперь он заметил, что на ногах у них теплые белые носки, а не мягкие тапочки, а на шевронах вытканы имена – у белянки «Вера», у молчаливой – «Надежда». Фамилии отсутствовали.
