«Это полиция», — подумала она и набрала воздуха, чтобы закричать. Аркадий закрыл ей рот рукой.
— Тихо. Это не полиция. Это бандиты. Они пришли за тобой. Я должен был тебя оставить. Поверь мне и пытайся помочь. Я обманул всех. Решил тебя спасти. Сразу скажу: что бы со мной ни случилось, ты беги как можно дальше, петляй и прячься. Тебя ищут и найдут.
Алена кивнула. Она подчинится в любом случае, а что ей остается? Но дело не только в этом. Она действительно поверила. В своем невероятном, отчаянном состоянии Алена все же что-то узнала о мужчине, который провел с ней полторы ночи. В «санатории» и здесь, в этом полупустом доме в другом конце Подмосковья. Этот странный человек, в лицо которого она так и не научилась смотреть, странно к ней и относился. Только в первые минуты их встречи это были ярость, похоть и азарт поработителя по отношению к жертве. А потом появились тепло и грусть, они пробивались сквозь грубый напор и высокомерие победителя. Алена сделала рядом с ним несколько шагов и вдруг посмотрела ему в глаза. Она как-то иначе увидела это лицо в свете луны. В нем были сила, решительность и… И что? Вот это она не могла понять. Он поймал ее взгляд и ответил на него:
— Я не влюбился в тебя. Я не ворую тебя для себя. Просто должен кое-что искупить. Две дорогие мне жизни, которых больше нет. Мне как будто сказала Манана, что ты должна жить. И быть свободной. Потом объясню, если будет возможность. Нам нужно добраться до одного тайного места. Там мои люди, у них всегда есть нужные документы. Мы скроемся на время от всех — и от бандитов, и от полиции, и от человека, которому принадлежит моя жизнь, как я сам решил. А потом я найду возможность вернуться. Каждый вернется, куда захочет. К своему имени, делу, дому.
Они добрались до высокого забора, там Аркадий нашел тайную калитку, открыл ее, выглянул один, убедился в том, что грузовик стоит. Вернулся за Аленой, крепко сжал ее плечи и посмотрел в ее лицо ненасытно, жадно, с болью.
— Я сказал, что не влюблен, и это, видимо, так. Нет такого места у меня, чтобы любить. Но ты так похожа на мечту любого мужчины. Мне жаль, что ты не моя мечта. Я не такой, как другие люди. Но ты так похожа, что я готов сейчас вырвать ради тебя свое сердце. Какой-то тип из книжки так поступил. Если у нас все получится, ты не пожалеешь, что встретилась со мной.
Водитель грузовика открыл дверь кабины. Аркадий сначала сел сам, затем поднял за руки Алену, посадил рядом с собой.
— Разворачивайся, — дал он команду водителю. — Едем в другую сторону. От Москвы. Я потом скажу куда.
— Да ты что! — возмутился водитель. — У меня четкое задание. Мне надо тебя отвезти по адресу, там проверят. И про девку никто ничего не говорил.
Аркадий достал из кармана пистолет и без слов прострелил водителю правую руку.
— Извини, — сказал он взвывшему парню. — Нет времени на разговоры.
Он сам включил мотор, вывел грузовик на дорогу, сделал несколько поворотов и вытолкнул водителя на обочину.
Алена посмотрела в окна кабины — вперед, по сторонам. И вдруг поняла, что она больше не в тюрьме, не рабыня, не вещь. Это открытое пространство. Это шанс. Даже если она вдруг поймет, что Аркадий — враг, что его поступок — просто коварство, у нее останутся варианты. Она вспомнила, как он сам только что вытолкал водителя из кабины. Они тряслись по каким-то узким дорогам в ухабах, пролетали мимо темных и светящихся окон, мимо минут и часов. У Алены замирало сердце от предчувствий, от неизвестности, от надежды и страха. И она чувствовала почти вдохновение. Одного ей не хотелось. Ей не хотелось сейчас видеть людей. Никаких. Ни к одной встрече Алена не была сейчас готова. Только этот человек, похититель-спаситель, был уместен и даже необходим. Они в этом побеге стали коллегами и, может, даже друзьями. Аркадий посмотрел на нее и улыбнулся.
— Мы ушли далеко. Когда будем в безопасности, я посчитаю, какая это по счету погоня за мной. В этой науке я не новичок.
Тут-то их и окружили четыре машины с разных сторон. Из одной вышел человек в черном ватнике, встал на пути. Он поднял руку, в ней что-то было…
— Это граната, — пробормотал Аркадий. — Соберись быстро. Я незаметно открою дверь, а ты по моему сигналу просто соскользни на дорогу. Им сейчас будет не до тебя.
— Я не смогу, — еле выговорила Алена.
— Вперед! — скомандовал Аркадий. — Мотор!
Да, им было не до нее. Грузовик помчался на этого с гранатой, после взрыва петлял из стороны в сторону и давил по очереди машины вместе с людьми. Алена никуда не побежала, конечно. Она еле доползла до ближайших кустов. И смотрела, смотрела. Как страшно выглядит смерть. На это невозможно смотреть, на это невозможно не смотреть. Насколько ей было бы легче остаться с ним. С чужим человеком, который сейчас погибает из-за нее. А потом ее, неспящую, разбудили сирены, крики, выстрелы. Это была явно полиция. Алена встала и пошла к ним, неумелыми ногами, совсем разучившимися ходить. Ее, в этой серой куртке, чужих штанах, с комком волос, падающим на лицо, не сразу заметили. Спасатели МЧС извлекали из горящего грузовика Аркадия Рискина. Они положили тело на дорогу. Кто-то произнес:
— Он погиб не от взрыва. Шесть выстрелов в упор.
И тогда Алена пошла к нему. Опустилась на колени. Аркадию не закрыли глаза. Он смотрел на нее. И потому она ему улыбнулась. Погладила черную руку. Отошла в сторонку и не смогла вздохнуть. И перестала видеть. Очнулась на руках Сергея Кольцова.
— Все хорошо, Алена, — сказал он. — Скоро будешь дома.
— Да, — шепнула она. — Только домой. Не отдавай меня ни в какую больницу.
Глава 5
Цена греха
Были зной, восторг, ликование. Было раскаленное счастье, сердце трепетало и взлетало, голова кружилась, лоно требовало и оттягивало завершение. Полина не уснула, она выпала из действительности. Мозг просто не справлялся с потрясением. Но за закрытыми веками вдруг проснулся ад. Дым и горечь греха, чернее которого Полина не знала. Она открыла глаза в страстной надежде, что это сон. Она увидела его комнату, его кровать, его подушку. Она увидела себя — впервые за много лет она открыто смотрела на себя, обнаженную. И не почувствовала ни стыда, ни отвращения к наготе в принципе, к своей — особенно. Полина все вспомнила, выстроила по порядку. И подумала, что ад — не такая уж чрезмерная плата за то, что довелось испытать. Вся ее жизнь, ее суровая и тусклая жизнь, была опрокинута в эту ночь. И ей нисколько не хотелось вернуться в то праведное существование, какие бы райские кущи ни ждали там, за горизонтом. Полина, мать троих детей, стала женщиной и была этому рада. Она за одну ночь прошла через все грехи, она их назвала, поняла и не раскаялась.
Полина приехала к Дмитрию накануне, не поздним еще вечером. Ей страшно было заходить в эту спальню, из которой не так давно уехала подруга Катерина. Она с ужасом смотрела на свое отражение, на бледное и вытянутое лицо монашки с глазами-ранами под платком, на тело, сухое и лишенное соблазна. Она вспоминала яркую и нарядную Катю. Боялась унижения, обид, того, что прочитает в его глазах, которые их сравнят.
