— Обвинение ложное.
— А по жизни самые обоснованные обвинения — это ложные, — объявил радостно оперативник и скривился. — Но мы мирные люди. Давай ты с этой дамой, с которой чего-то там всё не поделишь, заключаешь полюбовный договор. И на этом заканчиваем всю эту неприятную историю. Дело на тормозах спускаем.
— И на каких условиях договариваемся?
— На обоюдно выгодных. Ну, и нас не забудете.
— Надо тогда ФСБ в долю брать. А то неудобно будет.
— Их зачем? — напрягся оперативник. — За красивые глаза?
— Да я по дороге с генералом Радовым беседовал. Из службы «М». Он заинтересовался.
«М» — это служба ФСБ, занимающаяся «контрразведывательным обеспечением» в органах МВД, то есть присматривающая за полицией.
Оперативник недовольно поморщился:
— Значит, упорствуете… Ну что ж, по закону так по закону. Смотрите, Эдуард Алексеевич, по закону больнее бывает…
Кононенко был готов ко всему, в том числе к тому, что его сейчас задержат, отпинают ногами. Но его ещё немного попугали и отпустили на четыре стороны.
Через два часа около кафе «Чайный домик» в узком, плотно заставленном переулке рядом с Арбатом он встретился с Платовым и Шведовым.
— Внушает, — кивнул Шведов на машину с охранниками, которая теперь сопровождала бизнесмена. В ней сидели поджарые, резкие и внимательные ребята.
— Никогда телохранителями не обставлялся, — вздохнул Кононенко. — Чувство омерзительное.
Они прошли в кабинет в чайном домике. Вскоре на столе появилось сложное сооружение из фарфора и стекла для приготовления чая. Наконец сам чай был церемонно разлит всё время кланяющейся официанткой по чашкам.
— Эдуард Алексеевич, — произнёс Шведов. — Что происходит?
— История дурацкая совершенно. — Кононенко заёрзал на стуле. — Когда ещё конфликт в стадию взаимной ненависти не перешёл, Левицкая попросила меня поприсутствовать при сделке с недвижимостью. Мол, она женщина наивная, вокруг одни мошенники, нужен опытный мужчина под рукой, который разбирается в недвижимости. А я разбираюсь.
— Что за недвижимость?
— Она помещение под галерею давно хотела приобрести. Я как идиот еду на эти переговоры. Там бугай такой сидит, с иголочки одетый, вежливый до приторности, а глаза пронзительно-голубые и хитрые. Документы все в порядке. Ну, думаю, она знает, что делает. Потом начинается… Он объявляет цену — полтора миллиона долларов. Левицкая тупит глаза и говорит, что таких денег у неё нет. Оборачивается ко мне — мол, не найдётся лишнего миллиончика? У меня уже зарождались сильные сомнения в её непорочности, я развожу руками — рад бы, но сам с хлеба на воду перебиваюсь. Она заявляет, что готова продать мне свою новую квартиру на Волгоградском проспекте, картину Клевера и новую «БМВ». Я сдуру согласился. Нотариус приехал. Я в банк позвонил — там председатель правления мой знакомый. Привезли несколько мешочков долларов. Она берёт деньги. Отдаёт этому чуду голубоглазому. А дальше как в песне — уехал милый навсегда. Через некоторое время Ирина меня ставит перед фактом — офис, за который она отдала деньги, оформлен на других людей. Документы на него поддельные. И мне, честно говоря, аж стыдно стало. Вот же, думаю, бессердечная я сволочь, у женщины жизнь трещину дала, а я тут со своими претензиями на два миллиона долларов. Успокаиваю её — мол, всё бывает. Претензии, конечно, не снимаю с неё. Но будем решать по совести. Может, совместный бизнес организуем. Её идеи, деньги наши, а делёжка прибылей с учётом долга. Она тоже кивает — мол, ты мой спаситель. Я растаял… Позже узнаю от арт-дилеров, что она ходит по городу и трещит, что это я нашёл ей помещение, подвёл под неё мошенника и её кинули.
— И вы рванулись к ней, требуя сатисфакции?
— Рванулся. Думал, опровергнет мерзкие наговоры и явит мне чистоту помыслов. Но из Дюймовочки вылупилась фурия. Мне объявили, что я уголовник и негодяй, кинул её и должен за всё ответить. Тут я взбесился. Пообещал, что органы во всём разберутся. Она призадумалась на миг. А потом таким взглядом меня ошпарила, что мне аж поплохело.
— Через сколько времени после этого произошло покушение? — спросил Платов.
— Через четыре дня.
— Ответьте прямо — вы считаете, это она заказала?
— Не хочется в это верить. Кидалово кидаловом, но людей убивать — это за пределами моего понимания… Эти её холодные глаза. Ох. — Кононенко вытер рукой пот со лба. — Глаза убийцы.
— У меня ещё один вопрос. Вот какого хрена! — хлопнул ладонью по столу Шведов так, что чайная конструкция подпрыгнула. — Я же с самого начала говорил, что оперу, как доктору, нужно выкладывать всё.
— Виноват, — покаянно произнёс Кононенко.
— Виноваты. И что теперь нам делать?
Кононенко пожал плечами:
— Даже не знаю.
— Мы начинаем процессуальную процедуру. Возбуждаем уголовное дело. Потом мы ситуацию полностью под контроль возьмём. Но сейчас… У вас есть возможность выехать на неделю? Только не на дачу и не к родственникам.
— Под Москвой есть уютное место. Рыбку поужу. Про бытие подумаю.
— Только ни с кем не созваниваться, чтобы никто не знал о вашем местопребывании.
— Будет сделано…
* * *
В узком длинном кабинете, заставленном сейфами и столами, Платова и Шведова встретила анорексичная тётка ростом за метр восемьдесят. На вид ей было лет сорок, по должности она являлась старшим следователем СЧ МВД России.
— Ну да, — недоброжелательно посмотрела на посетителей подполковник юстиции Виктория Лукашкина. — Оперативники.
В её устах это звучало как ругательство.
Со следачихой у Платова вышла «любовь с первого взгляда». Весь её вид выражал презрение к окружающему миру. Судя по всему, людей она ненавидела давно и искренне.
Материалы проверки в двух томах, которые Шведов достал из портфеля и выложил перед ней, она брезгливо листала оттопыренным пальчиком, приговаривая:
— Сыроват материал, сыроват.
— И что, ждать, пока созреет? Или протухнет? — осведомился язвительно Шведов.
— Я бы не взяла, но указание руководства. Будем возбуждать. Однако надо дополнительно опросить экспертов, выявить свидетелей, которые…
Каким-то неживым голосом она надиктовала под запись указаний на месяца четыре работы. По сути, она предлагала оперативникам полностью расследовать уголовное дело, только после чего она, может быть, его возбудит.
— Вы понимаете, что за это время или ишак сдохнет, или эмир, — возмутился Шведов. — На потерпевшего уже было покушение.
Следачиха равнодушно пожала плечами и скучающе произнесла:
— То ли на него, то ли не на него. И за какие дела — неизвестно. И вообще, не мешайте всё в одну кучу. Работайте, и потом посмотрим.
