— Да как же, возьмут они лишних людей в дело, — усмехнулся Шведов. — Каждое новое звено — это сразу прибыль меньше… Итак, кто покупал, ввозил картины и сдавал на экспертизу — мы знаем. Теперь вопрос вопросов — кто их перелицовывал.
— Да кто угодно. Талантов у нас немало. — Платов поглядел в зеркало заднего вида, намереваясь тронуть машину с места. И тут в его кармане зазвонил телефон.
— Валерочка, ты хочешь моей смерти? — послышался в трубке знакомый журчащий голос.
— Хотел бы — убил бы, — хмыкнул Платов. — Без жалости и сочувствия… Не дуйся, шучу.
— Я тоже тебя люблю. Скупой мужской любовью. Таки мы встретимся или нет?
Иосиф Кац уже третий день просил о срочной встрече, по старой привычке отказываясь говорить по телефону. «Если бы я хотел, чтобы при нашей беседе присутствовал КГБ, я бы их пригласил в гости, но разговор для двоих», — так комментировал свой застарелый комплекс. Платов уже третий день его динамил — не мог найти ни одной свободной секунды.
— Встретимся, Йосик, конечно встретимся. — Платов посмотрел на часы. — Через часик. Где-нибудь в центре.
— Давай в «Экседре» на Китай-городе. Я тебя покормлю. Потому что ты вечно голодный. — Платов бросил телефон на заднее сиденье.
— Срочное что-то? — полюбопытствовал Шведов.
— Да антикварщик один на встречу набивается.
— Тогда расспроси его о наших клиентах.
— Непременно.
* * *
Кац никогда не был агентом или доверенным лицом. Его отношения с Платовым можно скорее назвать как взаимовыгодный симбиоз, когда одни помогали друг другу, исходя из своих резонов. Так, Кац сильно помог при работе по группе Аксельмана, там он являлся потерпевшим.
Судя по перевозбуждённому состоянию, у Йосика в очередной раз возникли какие-то проблемы. Большинство из них обычно сводится к тому, что «мерзкие ползучие насекомые опять зажилили деньги, их надо всех расстрелять по законам военного времени, и ты, Платов, мне обязан в этом помочь». Или он с кем-то хочет посчитаться за обиды. Что-то оживились антикварные деятели в последнее время.
Кац уже расположился за столиком в углу. Он предусмотрительно устроился на диванчике, так как был широк в кости, чрезвычайно дороден и одного стула для его туши в полтора центнера было маловато. Он внимательно изучал меню, что-то сладко нашёптывая себе под нос.
— По пивку? — с места в карьер предложил он, завидев Платова.
— Я за рулём, — ответил тот, присаживаясь.
— Ох, эти законопослушные менты. Ну, тогда по хорошему обеду. И по кофейку вдогонку.
Вызвав официанта, Кац долго тыкал пальцем в различные блюда, дотошно выясняя их качество и количество. Так, рулетики, разносолы…
Сделав обильный заказ, он задумчиво уставился куда-то в стену, думая о чём-то о своём, о потаённом.
Платов вывел его из нирваны:
— Ну и что у тебя за проблемы?
— Да темно, как у негра сам знаешь где, — очнулся Кац. — Знаешь таких Левицких? Муж и жена.
— Что, знакомые? — как можно равнодушнее поинтересовался оперативник.
— Валерик, ты не представляешь, какие это поцы. — Урождённый одессит Кац обладал специфическим говорком и привычкой к вечному зубоскальству. — Грязные фуфломёты!
— Не все же так кристально чисты, как ты, Йосик, — насмешливо произнёс Платов.
— Вот нехорошо меня корить ошибками молодости, Валера.
— Молодости, — хмыкнул Платов. Кацу было уже под шестьдесят, а история, когда он погорел, пытаясь всучить коллекционерам поддельного Сурикова, произошла всего год назад. Он вовремя сумел урегулировать отношения с потерпевшими, потерял деньги, но со статьи соскочил.
— Приехали эти лимитчики в Москву года два назад, — начал повествование Кац. — И за это время поднялись лямов на десять евриков. Теперь у них две квартиры в элитных домах. Галерея. Прикид экстра-люкс. Такое можно сделать честно в нашей стране?
— Чем они тебе не любы?
— Знаешь, они нашли себе дойную корову. Бизнесмен такой есть по кличке Цеховик. Накормили его фуфлом на два миллиона долларов. Когда он им предъяву сделал, они его послали. А он человек непростой. Я бы на их месте его не посылал.
— Почему?
— Потому что кончится всё уголовным делом. Он вполне может написать заяву. И тогда тряхнут всех — мало не покажется.
— Твоя-то забота какая?
— Они Цеховику этюд Поленова продали. Так это мой Поленов. Деньги они мне за него полностью так и не отдали. Но дело не в этом. Если полиция в это дело встрянет, меня тягать начнут.
— Фальшивый Поленов?
— Настоящий! Наверное, единственный подлинник, который Левицкие за всю трудовую жизнь продали. Но я вашу контору знаю. Хоть ты сто раз прав, быстро виноватым станешь.
— От меня что хочешь?
— Если разборка начнётся, поможешь?
Платов пожал плечами и внимательно посмотрел на собеседника. За Кацем был грешок при малейшем дуновении ветра в его сторону впадать в панику с криком «Всё кончено!». Похоже, сейчас был именно такой момент.
— Мне насвистели, что Левицкие в честь Цеховика какую-то большую подляну замутили, — продолжил Кац.
— Что, мочить решили?
— Это слишком радикально, Валера. Даже для этих поцев. Они всё больше по провокациям.
— Какую они провокацию могут устроить?
— Да любую… Ты ешь, Валера, ешь. А то исхудаешь и никогда не будешь таким, как я. — Кац удовлетворённо похлопал себя по объёмному животу.
* * *
Расставшись с Кацем, Платов уселся в свою БМП (боевую машину полицая). Подумал немножко. Набрал номер Шведова. И коротенько пересказал суть состоявшегося разговора.
— Какую Левицкие подляну могут готовить? — непонимающе осведомился Шведов.
— Надо сводки прослушки изучить… Ну и второй вопрос — что это за этюд Поленова Левицкие втюхали потерпевшему?
— Кононенко ничего не говорил об этом.
— Надо бы спросить. Может, что-то интересное.
— Давай-ка завтра с утречка ко мне. Обсудим сводки. Может, что-то и надумаем…
На следующее утро Платов отправился в здание МВД России на улице Житной.
Шведов обитал на восьмом этаже в кабинете со стандартной мебелью, большими окнами, бежевыми стенами. На стенах календари «ФСБ России», «Вневедомственная охрана», несколько бумажек с надписями типа «То, что вы не сидите, это не ваша заслуга, а наша недоработка». Из окна открывался вид на похожее на старинный замок из тёмно-коричневого камня здание французского посольства. Дальше виднелись золотой купол храма Христа Спасителя, ажурная фигура церетелевского памятника Петру, похожего на стартовую конструкцию для космических ракет.
