– Магнификус. Друг Лорда. На данный момент – бог Войны. Можно сказать, что в командировке, – в свою очередь поклонился женщине тот.
– Разве бог Войны кому-нибудь кланяется? – удивилась Анна.
– Разве богу Войны это возбраняется?
– Богам все можно, только как-то непривычно.
– Что, вам другие боги никогда не кланялись в ответ на ваш поклон?
– Я еще не встречалась с богами.
– Вот видите.
– Теперь я буду знать, что боги, кроме всего прочего, галантны, – улыбнулась женщина и смущенно поинтересовалась. – Трудно быть богом?
– Звучит как название романа, – заметил Магнификус. – Я еще не знаю. Я здесь недавно и пока мне все нравится. А трудно быть вампиром? Вы ведь вампир?
– Увы, – сказала Анна. – Неприятно.
– Зато вы живете дольше, чем обычные люди.
– Мы не живем, мы существуем. А дольше. Что проку? Десятилетиями лежать под землей – не лучшее времяпрепровождение.
– Под землей?
– Конечно, под землей. На старом кладбище Мариенбурга, на окраине, и даже не в своей могиле, а в склепе жены бакалейщика.
– Почему не в своей?
– Чтобы не нашли. При жизни у меня была плохая репутация. Могли раскопать и вбить осиновый кол. Вот мы с женой бакалейщика и поменялись. Ей осиновый кол не повредит, а мне спокойнее.
– Так все-таки вбили?
– И не один. Еще и голову отрубили.
– Злые люди, наверно?!
– Их можно понять. Я раньше много зла им причинила. Вы же знаете, что такое Жажда?
– Я видел одного молодца, который сам себя съел.
– Может быть и такое, но мне повезло – у меня стальной гроб. Крепкий. Очень крепкий. И тесный. Я не могу шевельнуться, только кричу, когда приходит Жажда.
– Если не секрет, кем вы были раньше?
– Разве от богов можно что-то скрывать? – резонно заметила Анна. – Я была камеристкой принцессы Нефераты.
– Это она вас заразила? – догадался Второй, снова припоминая рассказ Тетлиса.
– Один из ее фаворитов, – кивнула женщина. – Мне однажды приказали петь на закрытой дворцовой вечеринке. Я ему понравилась, и он мне предложил с ним переспать. Мне он не понравился, я отказалась, а он меня укусил, и я заразилась. Теплый был вечер. Каштан цвел.
– Где сейчас этот фаворит?
– Его убил мой жених. И сжег.
– Вы все рассказали жениху?
– Да.
– Бедный парень. Где он сейчас?
– Вечером будет здесь. Он один из претендентов на Кубок Насыщения.
– Будем надеяться, что ему повезет, – ободрил Анну Магнификус и полюбопытствовал: – А кто приехал вместе с вами?
– Фориус – органист.
– Тоже вампир?
– Не жаждущий.
– Он что, какие-то подвиги совершил?
– Он написал много хорошей музыки, и Лорд наградил его Кубком. Все «не жаждущие» попросили Лорда за Фориуса.
– Благородно. Но где здесь орган? Я обошел весь зал и органа не заметил.
– Орган в той стене, он спрятан в камне. Под потолком есть проход к нему. Фориуса туда поднимут на веревке.
– К чему такие сложности? Зачем орган прятать?
– Золото, – вздохнула женщина. – Орган из золота. Если люди захватят замок, то они перельют орган на монеты и будут ими в кабаках расплачиваться. А этот орган лучший из всех существующих. Ему почти три тысячи лет. Его нельзя потерять.
К Анне подошел слуга и что-то ей шепнул.
– Простите, – обратилась она к Магнификусу, – Фориус просит меня ему помочь.
– Идите, – отпустил ее Второй и вернулся к себе в покои.
Он лег и стал смотреть на пламя.
– Почему они никогда не прогорают? – пришло ему в голову. – Может, их незаметно меняют или они бесконечные, как патроны в пистолетах ван Хала? Интересно, как он там? Может, посмотреть?
Магнификус начертил рукой в воздухе перед собой свое имя и вызвал сферу сафери.
– Хочу какое-нибудь приспособление для того, чтобы посмотреть на Йохана, – скомандовал он.
Из сферы выделился тусклый кружок с изображением глаза. Молодой человек ткнул в него пальцем, но ничего не произошло.
– Не хватает этого, как его, варпстоуна, – понял Магнификус и тут вспомнил о подарке Шарскуна.
Он вытащил из-за шиворота флакон с осколками варп-камня, отвинтил крышку, поставил раскрытый флакон рядом с собой и снова вызвал сферу. На этот раз большая часть символов светилась.
– Хочу некое приспособление для того, чтобы посмотреть на Йохана, – повторил Второй и нажал на появившийся символ.
Тут же над его головой повис возникший ниоткуда хрустальный куб. Внутри куба явственно зазвучал голос Охотника, и на хрустальной поверхности появилось его изображение.
– Уточним еще раз, почтенный Лоренцо, – говорил Йохан, восседая за столом перед каким-то хорошо одетым господином. – Две сотни пикинеров, сотня лучников, сотня всадников, сотня пеших мечников и десять катапульт. Никаких грабежей по дороге к месту сбора. Прибытие в срок. На время битвы полное подчинение воле моего господина. Верно?
– Оно все верно, любезный, – манерно переминая пальцы, унизанные перстнями, ответил Лоренцо. – Однако мой рассудок печалит мысль о недоплате.
– О какой недоплате? – прозаично возмутился Охотник и тряхнул мешком с монетами. – Вы мне, почтенный, сами эту цифру назвали.
– А корабли? – вкрадчиво заметил его собеседник. – Мои соратники, да оградит их небо от беды, должны добраться до границы незаметно. Сей замысел от вас же исходил, любезный Йохан. Но незаметно – означает море, а море означает корабли, что значит – дополнительные деньги.
– Тогда иди пешком. Я больше не дам, – упорствовал ван Хал. – Деньги чужие и большие. Так тебе еще никто не платил.
– Согласен – не платил, – продолжил поэтично торговаться Лоренцо. – Согласен, что большие. Но вы, любезный Йохан, меня не на пикник зовете, а на битву. Причем смертельную, откуда я и треть своих людей не выведу. О чем скорбит душа, трепещет сердце.
– Тогда – до свиданья, – убирая мешок со стола, решил стойкий к поэзии ван Хал.
– Ладно, давай, – протянул руку тут же присмиревший наемник. – С тобой торговаться, как дерьмо жрать. Без удовольствия.
– Перестань собачиться, Лоренцо, – протягивая ему деньги, сказал Охотник. – Ты меня знаешь – я в долгу не остаюсь. Во всех смыслах. Нормально поработаешь, условия выполнишь – отдам остальные. Уйдешь с задатком – найду и порву всех твоих любезных соратников, о которых твое сердце трепещет. Будешь заново людей набирать.
