Манфред всхлипнул и поднял над головой бокал.
– Папа сегодня обязательно напьется, – на ухо предупредила Магнификуса невеста.
– Так полагается, – успокоил ее тот, – и у Древних есть такая традиция. Еще жених бегает с подаренными конвертами в туалет. Но это сложно объяснить.
Следующее слово неожиданно взял Абхораш.
– Я буду краток, – сразу предупредил он, извлекая из-за пазухи маленькую золотую клетку. – На моей родине любящие мужья дарили своим женам не драгоценные камни, не волшебные украшения, а птиц. У нас считалось, что птица – это символ непреходящей красоты, которая выражает себя в преданности друг другу, – рыцарь передал клетку Наоле: – Мой нежный друг, в этой клетке очень маленькая, но очень красивая птичка. Довольно редкая птичка. Когда ты будешь по-настоящему счастлива, отпусти ее.
Девушка немедленно взялась за дверцу на клетке.
– Не торопись, – остановил ее Абхораш, – никто не сомневается, что ты сегодня счастлива, но кто знает – может быть, завтра ты будешь еще счастливее, а послезавтра еще.
– Тогда эта птичка может остаться в клетке навсегда, – возразила ему Наола.
– Именно за это я и хочу выпить, – провозгласил рыцарь, – за «навсегда»!
– За «навсегда», за «навсегда»! – поддержали его собравшиеся.
– Не мучай животное, – шепнул Второй невесте. – Незаметно, под столом, выпусти пернатое, и все.
– Ничего, ей и в клетке пока неплохо, – почему-то заупрямилась девушка и спрятала клетку.
Третьим решился говорить Ракартх.
– Уважаемые дамы и господа! – поднялся он со своего места. – Я ничего не буду желать или дарить молодым, потому что чего бы я ни сказал или чего бы я ни предложил, будет ничтожно мало в сравнении с тем, что они уже имеют. Я нищ и бессилен перед лицом этого счастья. Побежден. Как все мы побеждены. За эту победу, совершенную не оружием, не дворцовыми интригами или политическими альянсами, а сердцем, способным быть побежденным, я и хочу опустошить свой кубок. Я доступно изъясняюсь?
– Более чем, мой дорогой брат! – поддержал оратора Король Феникс и выпил первым.
– Ты понял хоть, о чем идет речь? – тихо поинтересовалась у супруга Наола.
– О том, что неплохо бы тебе научиться готовить, – перевел слова дручия тот.
– А тебе коней подковывать, – дополнила его перевод своим девушка.
Далее говорили все по очереди – Торгрим призывал к разумному ведению хозяйства, Фунибар – к обоюдному уважению, Вилли требовал определиться в едином вероисповедании, дабы укрепить фундамент семьи совместными идеалами. Когда очередь дошла до мастера Казириона, тот выдержал длинную паузу, критично осмотрел каждого из присутствующих и, в конце концов, желчным тоном произнес:
– Вы тут, детки, говорите и говорите, так умно говорите, так практично, но мне от ваших слов только горько становится. Горько, честное слово!
– Горько! – крикнул улыбающийся Тордион.
– Горько! – закричали все, а мэтр Фориус ударил по клавишам.
Магнификус с Наолой поднялись и поцеловались.
К Манфреду сзади подошел один из волков и что-то прорычал. Фон Корстейн дождался финала традиционного лобзания и сообщил жениху:
– Тут к вам пришли, или, вернее будет сказать, приходили.
– Как же не везет парню! – почти с сожалением сказал Магнификус, разглядывая расплющенное пнем тело в доспехах, лежащее у ворот. – Кром Завоеватель. Опять меня приходил убить.
– У него не было приглашения, и он нагрубил Уулу, – объяснил ему тесть.
– Да, с таким воспитанием в убийцы нельзя брать, – согласно кивнул молодожен и тут заметил бредущего вдали по направлению к усадьбе путника.
– Клянусь конформной инвариантностью Вайла! – узнал путника Магнификус. – Это же Йохан. Только почему он пешком?
Второй поспешил навстречу старому другу. Тот выглядел неважно – рваная одежда и темные круги под глазами от усталости.
– Хаос нам не поверил, – не здороваясь, сообщил ван Хал, – Хаос напал первым. Все перебиты или разбежались. Я восстанавливался семь раз. У нас нет больше армии.
– Не совсем так, – заверил его Магнификус. – Хотя об этом пока рано говорить. Пойдем, для начала ты меня поздравишь. Я женился.
– Женился?! – не поверил Охотник. – Тебя шантажируют или околдовали?
– Скорее околдовали, – улыбнулся Второй. – Сильно околдовали и немного шантажировали.
– Моя вина, – вздохнул, следуя за ним в дом, Йохан. – Нужно было тебе дать с собой защитный талисман «Лесного духа». Верная вещь.
– Поздно, очень поздно, – сказал «околдованный» и попросил: – Пока о наших неудачах никто знать не должен, даже Вилли. Причем Вилли – в первую очередь. Попозже поговорим.
– Как скажешь, божественный, – понял его ван Хал. – Паника – плохой помощник в таких делах.
– Поверь мне, – взглянул на него Магнификус. – О панике речь не идет. Хаос перешел границы Империи?
– Пока нет, – покачал головой Охотник. – Он сгруппировал свою армию в районе Нижнего Талабека. Везде патрули. Много патрулей.
– Подожди, – задумался Второй, – если Хаос не перешел границу, то каким же образом он напал?
– Мы встали двумя лагерями на нейтральной территории, – объяснил Йохан. – Точнее, на спорной территории. В тех краях граница – понятие относительное. Первой пострадала группировка Борджио Осадника. На него напали рано утром. Внезапно. Пока Борджио выстроил остатки своих войск, от его группировки осталось не больше половины. Кто-то нас предал.
– Ладно, разберемся, – ободрил друга Магнификус, усаживая того между Вилли и Ракартхом. – Перекуси с дороги.
К новобрачному сзади подошла Наола и, обхватив его талию руками, полюбопытствовала:
– Что-то случилось?
– Ничего особенного, – погладил ее по руке тот. – За исключением того, что твой садовник растолок, как горох в ступке, наемного убийцу, а мои войска разбиты в пух и прах. Я, любовь моя, полководец без армии.
– Неужели вся эта ерунда испортила тебе настроение? – поцеловала мужа в шею девушка. – После свадьбы наберем тебе новую армию.
– Нет, испортить мне настроение все сложнее и сложнее, – пожал плечами Второй. – Разве что проголодался на нервной почве.
Наола звонко хлопнула в ладоши и со стороны кухни расторопные поварята понесли в зал огромные подносы с горячим.
Жаркое из Мидденхаймских оленей под сливочной шубой, белые, альтдорфские карпы, запеченные в тесте на зеркале, паренные на пиве пустоземные жирные тетерева, фаршированные грибами, и туши жаренных на вертеле молодых бычков, тушеная в глиняных горшочках ягнятина, начиненные черной икрой яйца лорентийских перепелов и еще с добрый десяток блюд, любовно приготовленных поваром-виртуозом. Все это гастрономическое великолепие наполнило окружающее пространство упоительным ароматом, и разговоры мгновенно стихли. Только позвякивание столовых приборов и перезвон бокалов нарушали тишину.
