— Зачем? — равнодушно спросил Милещенко.
— Следователь Сорокин, который ведет дело по нападению на клуб Ясновой, сообщил, что ее увезли примерно в два часа дня. Сейчас почти семь вечера, Владимир Яковлевич. Как вы объясните, где находилась Кристина Владимировна пять часов?
— Артемий Андреевич, не сгущайте краски, — скривился Милещенко. Он взял со стола цветную скрепку и принялся крутить из нее разные фигуры. — Что вы цепляетесь к этим мелочам? Вы видели статью, по которой ваша Яснова попала под подозрение?
— Видел, — спокойно ответил адвокат. — Убийство с отягчающими обстоятельствами. Прямо целый набор. Вот поэтому, уважаемый Владимир Яковлевич, я и буду, как вы изволили выразиться, цепляться к подобного рода мелочам. Потому что за осуждение по этой статье никто не будет грозить пальчиком, человек в один момент лишится всего.
— Да вы философ, — хмыкнул Милещенко. Ему наконец надоело забавляться со скрепкой, и он, вздохнув, произнес: — Ладно, Павлов. Я дам команду, чтобы тебе разрешили с ней пообщаться.
Владимир Яковлевич быстро набрал какой-то номер по селекторной связи:
— Сизов, приготовьтесь, сейчас к вам адвокат придет. — После этого он снова обратился к Артему: — Можешь идти, она в двести сорок четвертом кабинете. Только недолго.
— Два часа — это раз, Владимир Яковлевич, — обернувшись у выхода, негромко проговорил Павлов. — И на «ты» мы с вами не переходили. Это два.
Он покинул кабинет, и Милещенко нахмурился. Может, зря он пошел на поводу у Ясновой и согласился вызвать Павлова? Не хватало еще с ним проблемы иметь. Он не понаслышке знал, что этот молодой, но весьма успешный и известный юрист выиграл много дел, имевших широкую огласку в СМИ.
Полковник взял новую скрепку и вздохнул. Он проявил, так сказать, сочувствие, вызвонил эту «телезвезду» Павлова, а что в ответ? Какие-то голословные обвинения по несостыковке времени в протоколе, обиды на фамильярность…
— Ничего, ничего, — пробормотал Владимир Яковлевич, отпивая глоток чая, который к тому времени давно остыл. — Скоро по-другому запоете… голубки.
Допрос
Сизов открыл Павлову дверь и тут же закрыл ее с другой стороны.
— Артем! — вскрикнула Кристина, бросаясь к нему.
Павлов обнял ее, крепко прижав к себе.
— Тема, — всхлипывала она, гладя мужчину по лицу. — Я думала — все, забыли меня все…
— Что за ерунду ты несешь! Кристина, у нас мало времени. Давай садись, и все спокойно обсудим.
Женщина покорно села на стул, вытирая платком уголки глаз.
— Я тебя слушаю. Что происходит? — спросил Артем. — В чем тебя обвиняют?
— Я не знаю, — растерянно ответила Кристина. — Мне ничего не объяснили, сказали, что нашли какое-то старое дело, и теперь хотят за что-то меня привлечь… Вот и все.
— Кристина!
— Что? — в свою очередь повысила голос Яснова. — Надеюсь, ты не сомневаешься в моих словах?
Артем глубоко вздохнул, мысленно приказывая себе контролировать эмоции.
— Мне кажется каким-то безумием, что тебя привлекли по этой статье.
— А… там что, большой срок? — растерялась Кристина.
— Пожизненный, — ответил Артем. — Или двадцать лет лишения свободы.
Она молча смотрела на него расширенными глазами.
«Похоже, для нее это и вправду новость», — подумал Павлов.
— Я хочу знать все. Хотя бы потому, что мы друг другу не просто знакомые. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Ну? — поторопил он. — Кристина, если ты будешь молчать, мне будет очень сложно тебе помочь.
— Что ты от меня хочешь? — измученно произнесла женщина. — Думаешь, мне приятно тут сидеть и ждать, когда мне разрешат сходить в туалет или попить воды?!
— Кристи…
— Я ничего не знаю! — заплакала Яснова и в бессилии стукнула кулачками по коленям. — Я понятия не имею, почему меня забрали сюда! Я не знаю ни о каком деле, которое они раскопали! Ты мне веришь?!
— Верю. Я прошу, успокойся.
— Я хочу домой, — приглушенно сказала Кристина, закрывая лицо ладонями. — Я не хочу отвечать на их дурацкие вопросы. Ты понимаешь меня, Тема?
— Да.
Некоторое время они просидели в полном молчании. Павлова раздирали противоречивые чувства — он и жалел Кристину, и одновременно ее поведение вызывало у него смутное раздражение.
«А может, это подстава?» — внезапно подумал он. И тут же параллельно возник второй вопрос: кому и зачем это надо? Ведь согласно законам природы в любом действии, будь то взмах руки или война мирового масштаба, имеется свой интерес.
— Может, ты знала раньше этого… Милещенко? — попробовал подойти к делу с другой стороны Артем, но Кристина отрицательно качнула головой.
— Извини, Павлов, — криво усмехнулась она, — но, похоже, здесь тебе придется повозиться.
— Да уж, — пробормотал адвокат и, немного подумав, добавил: — Ты можешь отказаться от дачи показаний. По крайней мере сейчас.
— Как это?
— По статье 51 Конституции ты не обязана свидетельствовать против себя и своих близких, — объяснил Павлов. — Но мне надо в любом случае знать, в чем тебя подозревают.
Кристина вяло пожала плечами, и Артем понял, что больше ничего добиться не сможет.
Он встал и открыл дверь. Сизов сидел неподалеку на стуле, листая газету.
— Мы закончили, — сказал Артем.
— Что-то быстро, — заметил майор, провожая их в кабинет Милещенко.
— Я рад, что вы так быстро подготовились к допросу, — произнес Владимир Яковлевич с плохо скрытой издевкой. — Уверен, что теперь вы во всеоружии. Как вы себя чувствуете, Кристина Владимировна?
— Пока не познакомилась с вами — хорошо, — мрачно ответила Яснова.
— Итак, приступим к допросу. В присутствии вашего защитника я разъясняю вам ваши права, как подозреваемой в совершении преступления, предусмотренного статьей…
Пока Милещенко зачитывал вслух необходимые формальности, Павлов вдруг отчетливо понял, что сегодня Кристина домой не вернется. Он всегда доверял своей интуиции и сейчас, как никогда, чувствовал, что бессилен помочь любимой женщине.
— Где вы находились 25 июня 2001 года? — задал вопрос Владимир Яковлевич.
Лицо Кристины застыло.
— Вы что, издеваетесь? — холодно спросила она. — Вы хотите знать, что я делала почти десять лет назад, вплоть до конкретного дня? Может, еще час укажете?
— Именно. Если быть точным, то меня интересует период времени с двенадцати утра до пяти вечера. И я больше чем уверен, что этот день вы помните всю свою жизнь, Кристина Владимировна, — произнес Милещенко, не сводя с нее глаз.
