— Еще раз так скажешь, обижусь, — предупредил Шамиль, и они одновременно рассмеялись.
Приёмыши
С самого утра Павлов поехал в интернат на Мосфильмовской улице. Дождь, который начался еще ночью, кажется, и не думал прекращаться. Стеклоочистители меланхолично работали, смывая разводы воды с лобового стекла.
Его встретила Мария Николаевна. Они прошли в кабинет, но Артем успел заметить в холле стол, на котором стояла фотография заведующей Тамары Иннокентьевны.
— Выражаю самые искренние соболезнования, — тихо сказал он. — Тамара Иннокентьевна совершила самый настоящий подвиг. Хочется верить, что ее смерть не напрасна. Может, мы сможем более чутко и с большей теплотой относиться друг к другу.
— Она очень любила детей, — дрогнувшим голосом проговорила воспитательница. — Всегда за них заступалась… ничего для себя, все только для них…
Павлов посмотрел в окно, по которому с силой барабанили крупные капли.
— Вы по какому-то делу? Или с Аней хотели пообщаться? Так они в театре сейчас. Вы бы позвонили, — начала говорить Мария Николаевна, но Артем ее мягко прервал:
— Извините, но я хочу увидеть Женю Пономареву. У нее еще проблемы со слухом.
— Рыженькая? Была такая, — ответила воспитательница.
— Что значит «была»?
— Так ведь удочерили ее. Буквально на прошлой неделе. Родители хорошие, так что вы не волнуйтесь.
Она еще что-то говорила, но слова женщины не доходили до сознания Артема. Он видел перед собой лишь крошечную девочку с рыжими кудряшками, ее милое личико с носом-пуговкой и необычайно серьезными глазами.
«Папа», кажется, так она назвала его в тот раз, когда он взял ее на руки?
Про себя адвокат от всей души пожелал этой чудесной девочке счастья. Он попрощался с воспитательницей и вышел из интерната.
Дождь постепенно стихал, пока не прекратился вовсе, и скоро на небе засияло солнце.
