— Я не обратила внимания, — захныкала Даша, семеня в конец прохода. — Я просто не обратила внимания, Тамара Иннокентьевна…
«В воду… кинуть этот проклятый рюкзак в воду…» Эта идея возникла спонтанно, на уровне рефлекса.
— Теперь все встаньте и идите к рубке. Туда, где Софья Сергеевна, — произнесла Тамара Иннокентьевна.
Дети стали торопливо покидать палубу. Заведующая присела и заглянула в рюкзак. Внутри был черный полупрозрачный пакет, сквозь него ритмично пульсировали красные цифры.
— Бегом!!! — закричала она не своим голосом и, подхватив рюкзак, прижимая его к себе, как ребенка, ринулась к борту.
Она не успела добежать каких-то пару метров.
«Лишь бы никого не задело», — была последняя мысль женщины.
Затем раздался оглушительный хлопок, сопровождающийся ярко-оранжевой вспышкой, которая расцветала вокруг словно ядовитый тюльпан, окутывая пространство нестерпимым жаром и светом.
Катастрофа
Утром Павлов решил съездить в интернат, где, согласно письму, живет и учится Аня Игнатова. Возможно, ему повезет.
Он очень торопился, но, как всегда бывает в подобных случаях, попал в гигантскую пробку, причиной которой явилась крупная авария. Машины ползли едва ли быстрее улитки, у многих начинал перегреваться двигатель, и они съезжали на обочину, открывая дымящиеся капоты.
Наконец, окончательно изнуренный жарой и ожиданием, Артем миновал затор и чуть ли не до упора вдавил педаль акселератора в пол.
Через несколько минут он уже был в холле коррекционного интерната № 20.
К его удивлению, заведующей не оказалось на месте. Некоторое время ему понадобилось на то, чтобы найти старшую воспитательницу.
— Тамара Иннокентьевна уехала. У них со старшими группами сегодня запланирована прогулка на теплоходе, — сказала полная женщина, представившись Марией Николаевной.
— Будьте добры, я бы хотел увидеть одну вашу воспитанницу, — сказал адвокат. — Ее зовут Игнатова Анна Максимовна, 1996 года рождения. Она родом из Новосибирска.
— Знаю ее, хорошая девчушка. Жаль, говорить не может… Так она как раз и уехала вместе со всеми, — ответила Мария Николаевна. Она посмотрела на часы. — Теперь только к шести вечера будут.
Павлов, немного раздосадованный, уже хотел уходить, раздумывая, не поехать ли прямиком в порт, чтобы там встретить девочку, как вдруг вспомнил о той крохе, которую держал на руках в прошлый раз.
— Еще один вопрос, пожалуйста. У вас в детской группе есть девочка, ей три годика. Она не слышит, ее зовут Женя Пономарева. Я могу сейчас взглянуть на нее?
— Пономарева? — воспитательница наморщила лоб, вспоминая, затем черты ее разгладились. — Есть такая. Рыженькая. Спят они сейчас. Где-то через часик — пожалуйста.
Последнюю фразу Мария Николаевна произнесла немного напряженно — ей показалось странным, что известный адвокат и телеведущий одновременно интересуется и пятнадцатилетней девушкой, и трехлетней крохой.
Павлов заметил это и рассмеялся:
— Вы не волнуйтесь. Просто так совпало, что с Аней нас связывает одно немаловажное дело. А Женечка… Просто она мне очень понравилась.
Мария Николаевна, снедаемая любопытством, хотела спросить, по какому именно делу Павлов хочет видеть Аню, но этому помешал телефонный звонок.
— Двадцатый интернат, здравствуйте, — заученной фразой протараторила воспитательница.
Павлов уже поднялся со стула, намереваясь уйти, как вдруг обратил внимание, как в один миг изменилось лицо женщины.
— Как?.. Да вы что?! Ой боже… — срывающимся голосом заговорила Мария Николаевна. Ее пальцы сжали трубку, и она выпрямилась. Павлов перехватил ее взгляд — ошалевший и одновременно туповатый взгляд человека, которому неожиданно сообщили очень плохую новость, и эту новость он пока успел усвоить только слуховыми органами, но к психологическому восприятию еще не готов.
Словно загипнотизированная, воспитательница стояла и слушала еще минуту-другую, потом нетвердой рукой положила трубку на аппарат.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил Павлов. — Мария Николаевна?!
— Господи… Катер взорвался… Дети… Их там человек сорок было, — заикаясь, проговорила она. — Тамару Иннокентьевну убило, есть раненые…
Воспитательница еще что-то растерянно мямлила, но Артем уже бежал к выходу, и слова женщины таяли в воздухе.
Пока адвокат несся в машине к речному порту, он успел сделать несколько звонков хорошим знакомым из правоохранительных ведомств, в том числе и Шамилю, для получения сколь-нибудь достоверной информации касательно происшедшей трагедии. Однако в связи с тем, что все произошло совсем недавно, какая-либо определенная картина ЧП перед ним так и не вырисовалась.
В порту царила невообразимая суматоха, вся прилегающая к причалам территория была беспорядочно заставлена автомобилями силовых структур, МЧС, пожарных, одних только карет «Скорой помощи» было штук семь.
Сквозь толпу зевак Павлову удалось разглядеть, как катер с буксиром подволакивают к берегу.
«Весна», — прочитал он надпись на боку речного трамвайчика и стал продираться дальше, но перед ним вырос полицейский внушительных размеров.
— Вы куда? Туда нельзя, — безапелляционно заявил старшина, не пуская адвоката дальше.
— Я ищу одного человека. И он должен был быть на этом катере, — сказал Павлов, доставая свое удостоверение, но полицейский уже и так узнал его, и тон его смягчился.
— Вы подойдите вон к тому майору, — посоветовал он, указывая на мужчину с хмурым и усталым лицом. — Он здесь с самого начала был.
Представившись, Павлов заговорил с майором.
— К счастью, кроме одного воспитателя никто не пострадал. Есть раненые, но повреждения несерьезные, — объяснил майор. — Сейчас уже можно утверждать, что жертв могло быть куда больше, но всех спасла эта женщина, приняв удар на себя. Хотела выбросить сумку со взрывчаткой в воду, но не добежала… Хорошо, что дети успели спуститься на нижнюю палубу. Из интерната дали сведения, что на прогулке должны были быть сорок два человека плюс два воспитателя. Сейчас начнут работать спасатели, так как одного ребенка недосчитались.
Павлов понял, что в такой неразберихе шансов найти Аню ничтожно мало.
— Вы можете посмотреть вон в том автобусе. Это те дети, у которых не обнаружили видимых травм. Но их все равно отвезут в больницу, возможны внутренние повреждения…
Павлов метнулся к автобусу. У дверей стоял полицейский, но, узнав, с какой целью адвокат хочет увидеть девочек, молча посторонился.
Странно, в салоне автобуса стояла полнейшая тишина. Ни криков, не всхлипываний, ни обсуждения происшедшего. Слышался шум работающего на холостом ходу двигателя, и все. Но когда Артем взглянул на детей, внутри у него что-то защемило. Еще никогда ему не приходилось видеть столько молчаливого страха в детских глазах.
