Кристина приехала уставшая и раздраженная. Скинув туфли, она прошла на кухню, налила себе яблочного сока и, одним махом осушив стакан, позвала:
— Павлов!
— Да?
Артем уже знал, что обращение Кристины к нему по фамилии означало или плохое настроение, или какие-либо неприятности.
— Кажется, у меня опять проблемы, — сказала Яснова, ставя стакан в раковину. Она повернулась и встретилась взглядом с адвокатом.
— Что случилось?
— Мне позвонил следователь по самому первому делу, помнишь? Как его там, Сорокин, что ли. Он сказал, чтобы завтра утром мы были у него. Якобы готовы результаты экспертизы этого наркомана.
— Нет проблем, съездим. Что тебя тревожит? — удивился Артем.
— Не могу тебе объяснить, но я почувствовала, понимаешь, почувствовала в его голосе какой-то подвох!
— Успокойся. Ты перенервничала, сядь и расслабься.
Кристина прошла в комнату и плюхнулась в мягкое кресло. Протянув руку, она включила замысловатый светильник, который Павлов привез из Африки, и в комнате разлился мягкий голубоватый свет.
— Знаешь, Тема, ты сочтешь, что, пока я сидела там, в изоляторе, у меня немного шарики за ролики заехали, — медленно заговорила она. — Но когда этот следователь разговаривал со мной и звал утром к себе, мне стало так тошно… и жутко одновременно. Ведь в тот раз он тоже вызвал меня якобы для какой-то формальности, а где я в итоге очутилась? Правильно, в тюрьме. И сейчас после нашего разговора мне в голову стали лезть всякие страшилки из детства, когда злодей заманивает ни о чем не подозревающего малыша конфеткой или игрушкой, а потом сажает его в машину и увозит куда-нибудь в лес.
Павлов шагнул вперед и мягко положил руки на плечи женщины.
— Я в шоке от твоих ассоциаций, котенок. Обещаю, что этот противный Сорокин не увезет тебя в лес. Во всяком случае, я приму все меры, чтобы этого не произошло.
— Да ну тебя, — надула губки Кристина, но, увидев улыбающееся лицо Артема, тоже непроизвольно улыбнулась.
— С тобой я чувствую себя как за каменной стеной, — сказала она, прижимаясь к нему. — Мой рыцарь.
— Может, ты хочешь ужинать? — предложил Павлов, и Кристина закрыла его рот страстным поцелуем.
— Мне нужно ехать в аэропорт, — вспомнил вдруг Артем про Мыскова и с неохотой отстранился от женщины. Та с обидой посмотрела на него, и он виновато улыбнулся: — Я люблю тебя, Кристи. Прости, но я действительно должен поговорить с этим человеком.
Однако, к безмерному удивлению Павлова, среди пассажиров Мыскова не оказалось. Зайдя в линейный отдел полиции по терминалу, он связался со службой безопасности аэропорта в Новосибирске. Вскоре ему стало известно, что Мысков действительно забронировал билет до Москвы. Вот только на борту самолета его не было. И регистрацию на рейс отец Алексей тоже не проходил.
Предчувствуя беду, Артем уже хотел звонить Морозову, но, поглядев на часы, спохватился — сейчас в Новосибирске четыре утра. Он ограничился СМС-сообщением и поехал обратно.
Экспертиза
Утром в десять часов они были в кабинете Сорокина.
— Ознакомьтесь, — скучным голосом произнес Борис Егорович, двигая в сторону притихшей Кристины заключение эксперта.
— Разрешите, сначала я, — попросил адвокат, забирая документ. Он сразу открыл последний лист, где содержались выводы исследования.
«…переломы шейных позвонков… повреждения у трупа… дают все основания полагать… что причиной смерти явилось не падение с высоты собственного роста… а механическое воздействие извне…»
У Павлова возникло ощущение, будто его огрели мешком с цементом. Он успел заметить, что, кроме этих повреждений, у трупа была сломана нога.
— Пожалуйста, передайте заключение подозреваемой, — таким же невыразительным тоном сказал следователь. — Вам понятны выводы эксперта, господин адвокат?
— Да, Борис Егорович.
Артем все еще не мог поверить в то, что только что увидел собственными глазами.
Кристина, чувствуя, что происходит что-то неладное, забрала у него документ и принялась торопливо читать. Это длилось около пяти минут, и все это время в кабинете стояла гнетущая тишина.
— Я не очень хорошо понимаю, — сказала она, закончив изучение экспертизы. — Получается, он свернул себе шею не от падения?
— Вы все правильно поняли.
— Тогда от чего же он умер? — Голос Ясновой дрогнул.
— Это я у вас хотел спросить. Хотя тут и так все ясно. Это вы свернули шею молодому человеку. Тарасов Роман умер в результате того, что кто-то выкрутил ему голову, сломав шейные позвонки, и эксперт дает четкое описание происшедшего.
— Этого не может быть, — с нарастающим страхом выговорила Кристина и с надеждой посмотрела на Павлова. — Я не могла этого сделать! Посмотрите! — вытянула она вперед руки. — Вы видели этого Тарасова? Дылда под два метра ростом! И взгляните на меня!
Она уже не сдерживала себя, ее голос перешел на крик, и Павлов накрыл ее руку своей ладонью:
— Успокойся.
— Но я… мы ведь просто упали с ним на ступеньки, и все!
— Я опираюсь на факты, Кристина Викторовна, — вежливо ответил следователь, снимая очки. — А они свидетельствуют о том, что это была даже не оборона, а неосторожное убийство. Ну, или убийство в состоянии аффекта.
— Извините, но это просто смешно, — вмешался Павлов. — У нападавшего был нож, а вы говорите о каком-то убийстве?!
— Господин адвокат, нож был выбит у Тарасова во время борьбы и лежал под креслом. Вот показания самой подозреваемой и свидетельницы Фокиной. На лестнице у убитого ножа не было!
— Не убитого, а умершего, — поправил следователя Артем, но тот, даже не взглянув в его сторону, продолжал:
— Он был безоружным. Вам, Яснова, было вовсе не обязательно ломать ему шею и…
— Прекратите! — закричала Кристина. — Замолчите, слышите?! Ничего этого не было! Все, что вы тут говорите, — чушь! Слышите, чушь собачья!
— Что вы себе позволяете? — возмутился Сорокин. — Артемий Андреевич, призываю вас усмирить свою подзащитную, я не потерплю этих нападок!
— Что вы собираетесь делать, Борис Егорович?
— Предъявлять обвинение. В ближайшие два дня вас вызовут. На сегодня все. — И следователь захлопнул уголовное дело, давая понять, что разговор окончен.
Сомнения
Всю обратную дорогу они молчали. Павлов вел машину, но взгляд адвоката помимо его воли постоянно останавливался на руках Кристины.
Он вдруг вспомнил, что как-то утром за завтраком она, смеясь, без труда разломала на две части довольно крупное яблоко.
