— Хорошо ты это придумал, — усмехнулся Бугров, выстукивая пальцами по столу. — Ну, предположим, я уйду. Где гарантии, что ты не отыграешься на мне еще через пару лет?
— Никаких гарантий, Бугров. Мы — люди почти военные, и тебе придется верить мне на слово. Я сажаю Яснову, а всю историю с ней забываю и фотографии отдаю тебе. На суде никто о тебе и не вспомнит. Ну, допустил ты брак в работе с этими отпечатками, так времена-то какие были! Да и что с тобой поделать — ты ведь все равно уйдешь с должности, не расстреливать же тебя?
— А Кристина? — угрюмо поинтересовался Дмитрий Олегович. — Если она скажет, что знает меня?
— Дорогой мой, это уж твои проблемы, — развел руками полковник. — Я же не могу ей на суде заткнуть рот. Собственно, ее слова против твоих — кому больше веры? В крайнем случае сошлешься на происки западных врагов, мол, все это провокации и тому подобное… как любят делать наши правящие политики.
Генерал удрученно молчал.
— Между прочим, есть альтернатива, — вдруг сообщил Милещенко. — Вопрос можно урегулировать в финансовом эквиваленте. Видишь, я предлагаю тебе выбор.
После этой фразы Бугров внезапно разразился хохотом, причем таким громким, что почти все посетители в недоумении уставились на них.
— Рад, что, невзирая на жизненные неурядицы, генерал Бугров сумел сохранить чувство юмора, — прокомментировал Милещенко эмоциональную вспышку собеседника.
Генерал к тому времени притих, вытер выступившую слезу и спросил:
— И сколько же тебе надо, Володенька, чтобы ты, пиявка ненасытная, с моей шеи слез?
— Фу, как некультурно, — скривил губы полковник. — А цена, собственно, очень смешная — десять «лямов» «зеленых», и мы расходимся, как в море корабли.
— А зад не треснет, Володя? — с тихой яростью процедил Бугров. — Забыл, наверное, что у самого когда-то рыльце в пушку было? Освежить память или сам все помнишь?
— Склероз не входит в число моих недостатков, — членораздельно произнес Милещенко и улыбнулся. — Вот только мои грешки с твоими даже и сравнивать как-то неудобно. Хочешь пойти в контратаку и меня прижать? Валяй. Только тогда я буду действовать другими методами, и ты вообще пожалеешь, что на свет появился.
— Ты мне мстишь?
— Считай как угодно, разве сейчас это имеет значение?
— Я должен подумать, — отстраненно произнес Дмитрий Олегович.
— Конечно. Нельзя такие важные решения принимать с бухты-барахты. Ну, мне пора, Бугров. Рад был тебя повидать. Если что надумаешь — ты знаешь, как меня найти. Мой совет — не затягивай, времени и так осталось совсем ничего.
— Я должен подумать, — машинально, словно робот, повторил генерал, неуклюже выбираясь из-за стола.
Ревность
Павлов чувствовал, что катастрофически не успевает. Даже организовать проверку показаний Кристины на полиграфе он сможет в лучшем случае завтра, как раз в день судебного заседания. Плюс ко всему, нужно прибавить еще полдня для обработки специалистом полученных данных и составления им отчета.
Он позвонил в офис, сказал, что подъедет в течение часа, и попросил одного из помощников в кратчайшие сроки выбрать наиболее компетентную компанию, специализирующуюся по проверкам на полиграфе.
Пока помощник рыскал по Интернету, изучал форумы и отзывы пользователей, обзванивая при этом фирмы, Артем размышлял над словами Кристины.
Что ж, он был рад хотя бы тому, что между ними больше не осталось загадок. Хотя где-то глубоко внутри колыхалось некое подобие ревности к Бугрову. Усилием воли он постарался подавить это чувство. Что было, то было, ведь, когда они стали жить вместе с Кристиной, у него ни разу не было повода усомниться в ее честности и верности.
Возможно, учитывая ситуацию, в которой тогда находилась его возлюбленная, он, наоборот, должен сказать спасибо этому толстому генералу — все-таки помогал как-то…
Артем снова подумал о ноже. Может, Бугров действительно каким-то образом замешан в деле устранения семьи Кнута? Но как тогда объяснить отпечатки Кристины на ноже? Да и вообще, зачем Бугрову таким образом расправляться с женщиной? Неужели человек в своей мести за то, что его отвергли, способен пойти на такое?!
Павлов был уверен, что вряд ли у генерала имелись веские основания для такого поступка. Он попытался представить себе картинку из прошлого: резня в доме Кнута закончена, к месту происшествия подтягиваются машины полиции и «Скорой», и вот Дмитрий Олегович Бугров, в то время занимавший должность начальника ГУВД Новосибирска, незаметно подбрасывает на место преступления нож, на котором предварительно были оставлены отпечатки пальцев Кристины… Стоп, а как же кровь? Ведь нож был в крови одного из убитых? А ведь экспертиза показала, что резаные раны оставлены именно ЭТИМ ножом. Полная ерунда!
Опять же, Бугров мог снять с помощью липкой ленты отпечатки Кристины с того же самого бокала или еще какой-нибудь подходящей поверхности, к которой она прикасалась, и аккуратно перенести их на нож…
С другой стороны, нож после этого отправляется на экспертное исследование в Москву, и Бугров, зная, что на нем отпечатки Ясновой, должен был отдавать себе отчет, что очень рискует и подставляет этой выходкой прежде всего самого себя!
Учитывая поднявшуюся в обществе волну гнева и повышенное внимание руководства Генеральной прокуратуры (и даже страны!), доступ у Бугрова к камере вещественных доказательств, где хранился нож, скорее всего, был довольно ограниченным, следовательно, шантажировать Кристину этим вещдоком он вряд ли бы смог.
Павлов слабо верил в то, что Бугров ждал, пока «пальцы» Кристины где-то всплывут, чтобы затем напомнить ей про этот нож… Занимая такую должность и имея неограниченные возможности, Дмитрий Олегович мог бы в порошок стереть Яснову вместе с ее клубами, а не ждать, пока она где-то засветится, — не прислал же он, в самом деле, к ней этого наркомана?!
Помня напряженное лицо Бугрова, адвокат решил, что в этом запутанном деле интерес имеет не генерал, а не кто иной, как Милещенко. И он, очевидно, зная о связях Кристины с Бугровым, пытается использовать это уголовное дело в качестве рычага для решения каких-то своих шкурных интересов. Это уже выглядело куда правдоподобней.
Оставался главный вопрос: при чем тут Кристина?
При мысли о ней у Павлова снова сжалось сердце. Что бы там ни было, он вытащит ее.
Артем позвонил в тот самый филиал «Олимпа», где произошло нападение. Ему повезло — Марина оказалась на месте. Девушку шокировало известие адвоката о задержании Кристины, но она тут же выразила готовность выступить в суде и положительно охарактеризовать свою начальницу. Павлов был тронут, хотя и сознавал, что это жалкая соломинка, за которую даже хвататься не стоит — все равно сорвешься. Откровения сотрудницы с ресепшен вряд ли смогут убедить судью в невиновности Кристины, нужны более веские доводы. И самым главным козырем могло стать ее алиби.
