Я нащупал четыре символа, которые составляли имя бога:
Последний символ, как мне было известно, не означал никакого звука. Это был иероглиф, обозначавший бога, он указывал на то, что буквы перед ним – «СБК» – это имя божества.
«Если сомневаешься», – подумал я, – жми на кнопку «бог». Я надавил на четвертый символ. Увы, ничего не произошло.
Буря постепенно стихала. Крокодил попытался развернуться против течения, в сторону Перси. Уголком глаза, сквозь волнистую пелену, я увидел, что мой товарищ упал на одно колено.
Мои пальцы коснулись третьего иероглифа – плетеной корзины (Сейди вечно называла ее «чайной чашкой»), которая означала звук «к». Иероглиф показался мне горячим – или это у меня разыгралось воображение?
На раздумья не было времени. Я нажал на третий иероглиф. И вновь ничего.
Буря окончательно стихла. Крокодил торжествующе взревел, готовый полакомиться новыми вкусняшками.
Я сжал пальцы в кулак и со всей силы стукнул по иероглифу-корзине. На этот раз застежка щелкнула и открылась. Я рухнул на мостовую и на меня сверху обрушились несколько сотен фунтов золота и драгоценных камней.
Крокодил пошатнулся и издал оглушительный рев, похожий на залп орудий линкора. Остатки урагана взорвались последним порывом ветра. Я зажмурился, готовый к тому, что на меня сверху сейчас свалится туша монстра и оставит от меня мокрое место.
Внезапно в тупике стало подозрительно тихо. Никаких полицейских сирен. Никакого крокодильего рева. Груда золота и драгоценных камней исчезла. Я лежал на спине в грязной воде, уставившись в пустое небо.
Надо мной возникло лицо Перси. У него был вид человека, в тайфун пробежавшего марафон. Тем не менее он улыбался.
– Чистая работа, – похвалил он. – Бери ожерелье.
– Ожерелье?
Я по-прежнему соображал туго. Куда делось все это золото? Я принял сидячее положение и пощупал мостовую. Мои пальцы сомкнулись вокруг нитки бус, уже вполне обычного размера… По крайней мере, вполне обычного для того, чтобы украшать собой шею средних размеров крокодила.
– Ммм… а монстр?.. – заикаясь, произнес я. – Где он?..
Перси указал рукой. В нескольких футах от нас застыл крокодиленок длиной не более трех футов.
– Ты шутишь, – сказал я.
– Может, это кто-то бросил домашнего питомца? – предположил Перси, пожимая плечами. – Такое иногда рассказывают в новостях.
У меня не нашлось лучшего объяснения. И все же, откуда у крокодиленыша ожерелье, которое превратило его в гигантскую машину смерти?
С улицы донеслись чьи-то крики:
– Вон там! Вон те два парня!
Это кричали местные ребятишки. По всей видимости, они решили, что опасность миновала, и теперь вели полицейских прямо к нам.
– Кажется, пора делать ноги. – Сжав рукой крокодилью пасть, Перси взял на руки крокодиленка и посмотрел на меня. – Ты идешь?
Мы вместе со всех ног бросились в сторону болота.
Спустя полчаса мы сидели в закусочной у шоссе, ведущего на Монток. Я поделился с Перси остатками моего целительного снадобья. По какой-то причине мой новый друг настоял на том, что его следует называть нектаром. Большая часть наших ран уже затянулась.
В лесу мы взяли крокодиленка на поводок. Надо поразмыслить, что с ним делать дальше. Мы также по возможности почистили одежду, но все равно, глядя на нас, можно было подумать, будто мы приняли душ в неисправной автомойке. Волосы Перси с одной стороны были взъерошены, в них застряли травинки. Оранжевая футболка была порвана на груди.
Уверен, я выглядел немногим лучше. В моих ботинках хлюпала вода, а из рукавов рубашки торчали соколиные перья (поспешные трансформации могут иметь малоприятные последствия).
Мы оба были слишком измучены, чтобы о чем-то разговаривать. В закусочной над стойкой висел телевизор, и мы молча смотрели местные новости. Полиция и пожарные устранили непонятную аварию канализации. Судя по всему, в дренажных трубах неожиданно увеличилось давление, что привело к мощному разрыву. В результате произошло настоящее наводнение. Почву подмыло так сильно, что несколько домов в тупичке провалились под землю. Никто из местных жителей чудом не пострадал. Юные обитатели квартала рассказывали безумные истории о Болотном Монстре Лонг-Айленда – мол, это он причинил весь этот ущерб во время схватки с какими-то двумя подростками. Разумеется, местные власти им не поверили. Впрочем, репортер, вещавший с места событий, признал, что разрушенные дома выглядят так, как будто «на них посидел великан».
– Непонятная авария канализации, – произнес Перси. – Со мной такое впервые.
– Для тебя, может, и впервые, – проворчал я. – Со мной же такое случается сплошь и рядом.
– Выше нос, – подбодрил меня Перси. – Ланч за мой счет.
Сунув руку в карман джинсов, он вытащил шариковую ручку. Больше ничего.
– Э-э-э… – Улыбка слетела с его лица. – Ты умеешь делать из воздуха деньги?
В общем, заплатить за ланч пришлось мне. Я с легкостью вытаскиваю деньги прямо из воздуха, так как храню их в Дуате вместе с другими запасами на всякий случай. Мы заказали чизбургеры и жареную картошку, и жизнь тотчас же стала прекрасна и удивительна.
– Чизбургеры, – мечтательно произнес Перси. – Пища богов.
– Согласен, – ответил я. Но когда снова посмотрел на него, задался вопросом: интересно, он подумал то же, что и я, – мы имеем в виду разных богов?
Перси в два счета разделался со своим чизбургером. Серьезно, этот парень знает толк в еде.
– Значит, ожерелье, – сказал он, когда рот его был свободен. – Что за история?
Я помедлил с ответом. Я до сих пор не знал, кто он такой, этот Перси, и не был уверен, что хочу это знать. Теперь же, когда мы с ним сразились с общим врагом, я проникся к нему доверием. И все же, мне казалось, что мы ступаем на зыбкую почву. Любое наше слово могло иметь серьезные последствия – не только для нас двоих, но, возможно, и для всех наших близких.
Я испытывал те же чувства, что и позапрошлой зимой, когда мой дядя Амос сообщил мне правду о наследии семейства Кейнов – Доме Жизни, египетских богах, Дуате и всем прочем. За один день мой мир увеличился десятикратно и оставил меня в состоянии глубочайшего потрясения. И вот теперь я стоял на краю точно такого же момента. Но если мой мир вновь увеличится десятикратно, выдержит ли мой мозг? Что, если он взорвется?
– Ожерелье заколдовано, – наконец произнес я. – Любая рептилия, чью шею оно украшает, превращается в следующего петсухоса, сына Собека. Этот крокодиленок каким-то образом его заполучил.
