На сбор Великой армии ушло месяца четыре. Все это время я провел в Авиньоне. Командование отрядом королевской гвардии, а также приданным мне крупным подразделением отнимало львиную часть времени. Я старался не забывать о скафандре и даже слегка улучшил дыхательные отверстия. Вилли по привычке слал мне хилу, но у меня хватало моей зарплаты на королевской службе, чтобы затариться хилой под завязку. Я даже выкроил несколько часов в неделю, чтобы брать уроки у лучших магов. Детеныш-деймолит, подаренный мне Виолеттой, обосновался в Лиго и перешел почти в единоличное пользование Туссеана.
Никер держал меня в курсе происходящего в моих собственных землях. Он сыграл свадьбу с графской дочкой и для этого на неделю прибыл в Авиньон. Мы спустили на это мероприятие кучу денег, но Никер был счастлив. Он организовал какой-то поэтический турнир и наконец получил славу поэта и покровителя молодых дарований.
Интересно, что дядюшка Вилли продолжал совершать странные заказы с помощью записок сначала Никеру, а потом и Туссеану. Он потребовал дюжину черных сюртуков и несколько тростей с изображением головы собаки. Мне оставалось только гадать, для чего ему нужно это барахло.
Когда ударил легкий морозец, армия выступила к Лепонтинским Альпам, где уже давно никто из людей не жил. По моему предложению, мы пошли по направлению к Фоссано, а потом свернули на дорогу к Турину. Наша армия была перенасыщена магами и големами. Обезьянообразные големы пользовались большой популярностью среди столичных магов, и мои глаза то и дело выхватывали огромных «горилл», бредущих по запруженной дороге рядом со своими хозяевами.
Неподалеку от Турина меня нагнал гонец Никера. Он привез списки осужденных преступников, чтобы я кого-то из них помиловал. Я выбрал мошенника, который торговал поддельными церковными реликвиями, нескольких мелких воришек, а также похитителя чужой невесты, который сразу женился на ней. К сожалению, государственные дела не позволяли мне толком заниматься своим собственным хозяйством. Я пообещал себе, что после этого похода возьмусь за работу на благо герцогства.
Мы прошли Турин, потом Бугелл и только тогда впервые встретились с боевыми големами деймолитов. Никер видел их, когда был ребенком, и они ужасали его до сих пор. Трехногие высокие големы могли прыгать в произвольном направлении, используя любые две ноги. Их обычной тактикой против людей было разрушение строя, когда высокий прыжок позволял преодолеть первые линии копьеносцев и приземлиться в самом скоплении солдат. Острые длинные когти на верхних конечностях големов разрывали доспехи и разбрасывали людей в стороны, создавая хаос. Трехногие первым делом пытались выбить магов, и, поговаривали, что деймолиты управляют ими даже на очень больших расстояниях.
В день, когда вдали только показались вершины Лепонтинских Альп, мы столкнулись всего-навсего с пятью боевыми големами. Наше войско двигалось по широкой дороге, длинному горному плато, что позволило нам быстро перестроиться и выдвинуть вперед стрелков. Никто из трехногих не добрался до нашего строя, все они остались лежать коричневыми буграми, истыканные стрелами, однако я с опасением подумал, что будет, если големов окажется не пять, а пятьдесят.
Вообще меня одолевали противоречивые мысли по поводу этого похода. Я признавал его важность, мне нравился сам факт того, что люди наконец стали предпринимать хоть какие-то реальные действия против деймолитов. Приятно было сознавать, что в этом главную роль сыграли мои разоблачения человекоподобных големов. Однако этот поход вполне мог бы обойтись без моего участия. Я, конечно, командовал крупным отрядом, но не более того. Поход двигали совсем другие люди. Хлодвиг и римский король прислали сыновей, которые официально возглавляли все предприятие. Однако по факту командовали опытные генералы, и я, как старший офицер, получил ясное указание в спорных случаях прислушиваться именно к италийскому генералу Бенедикту Винчено, а не к кому-нибудь другому. Впрочем, королевские сыновья тоже представляли себе реальное положение дел и не упорствовали во всяких глупостях.
Бенедикт мне нравился. Он был совсем старым, но не потерял резвости мыслей и крепости духа. Говорили, что этот генерал за всю свою долгую карьеру продул лишь одно сражение, да и то по нелепой случайности. Он обожал играть в карты, но знающие люди не советовали садиться с ним за игровой стол, потому что заслуженный генерал безбожно жульничал.
Когда мы приблизились к Лепонтинским горам вплотную, мои опасения насчет встречи с десятками големов полностью оправдались. Сначала нас пощипывали единичные особи, прыгая со склонов и даже с вертикальных скал. Но мы были начеку и более-менее успешно отражали эти атаки. Но когда перед нами на очередном плато выстроились в ряд восемь или девять десятков трехногих, не только у меня побежали мурашки по коже.
Мы бросили вперед автономных големов, а за ними поставили в три линии управляемых, чтобы трехногие не могли их сразу перепрыгнуть. Это помогло лишь частично. Трехногие успешно миновали автономных големов, немного задержались перед первой линией обороны и понесли серьезные потери на второй и третьей линиях, где управляемые големы гроздьями вешались на трехногих, препятствуя смертоносным прыжкам. До нас, людей, добрались десятка два. И эти два десятка сотворили ужасные вещи. Я стоял в задних рядах и видел человеческие тела, взмывающие в воздух. Некоторые из них были разрезаны напополам, у других отсутствовали ноги или руки.
Я не стал ждать, пока трехногие доберутся до моего отряда, а приказал арбалетчикам стрелять по головам деймолитских големов. Эти головы были непропорционально маленькими и напоминали муравьиные из-за больших дугообразных челюстей. После первых залпов моих арбалетчиков я, под прикрытием Алессандро, надел скафандр и ринулся в гущу боя, расталкивая толпу.
Люди принимали меня за одного из своих големов и почтительно пропускали вперед, надеясь, что я хоть как-то задержу ближайшего трехногого. Мне удалось сблизиться с ним и даже рассмотреть четыре маленьких желтых глаза, расположенные в ряд под низким лбом. Пока я тратил драгоценные секунды на разглядывание этих глаз и примеривался с первой атакой, трехногий заметил меня и удостоил удара серой мохнатой лапой, заканчивающейся двумя длинными саблевидными пальцами. Удар пришелся в правый бок, кожа скафандра выдержала, но я не смог удержаться на ногах. Трехногий занялся людьми, что позволило мне быстро подняться.
Я преисполнился уважением к скорости реакции моего противника и потому тихо подкрался, чтобы хорошенько приложить его дубинкой по спине. Мне даже показалось, что я услышал хруст. Трехногий качнулся, обернулся ко мне, и я перехватил свое оружие и поразил серую шею острием. В этот же момент на спину моего противника прыгнул управляемый голем, и я так и не понял, что сыграло главную роль в нашей победе: мой удар или этот прыжок. Трехногий упал, и мы с големом его добили. Я орудовал дубинкой, а голем – молотом на длинной рукояти. Уже потом маг, управляющий им, долго искал загадочного зеленого голема, чтобы узнать секрет его ловкости и прочности кожи.
Мы отбили атаку, но понесли серьезные потери. Смерть каждого трехногого обошлась нам в три человеческих жизни.
