– Звучит заманчиво, – вынужденно согласилась я. Предложение Эллиса было весьма кстати – ходить по такой жаре пешком или пользоваться омнибусом было совершенно невозможно. Да и загородное поместье Эверсанов этим летом требовало особенного внимания – там шла полным ходом реставрация бального зала и ремонт в спальнях, и мне приходилось время от времени ездить туда и самой присматривать за ходом работ. – Водитель мне совершенно необходим, вы правы. А что это за человек, ваш протеже?
– Один мой друг, весьма надежный, который нуждается в деньгах и хорошем месте, – уклончиво ответил Эллис, отводя взгляд. Улыбка стала еще коварней и многозначительней. – Он вам очень понравится, ручаюсь, Виржиния.
– Имя, послужной список, краткая биография? – Я была, возможно, слишком настойчива, но уж больно подозрительным выглядело предложение Эллиса.
– Не стану портить сюрприз.
– Эллис…
– Завтра, в этой кофейне, после полуночи, когда разойдутся последние гости.
– Да Эллис же! Я не собираюсь покупать кота в мешке!
– О, Виржиния, это такой кот, что вы на него никаких денег не пожалеете, – странным голосом произнес он и подался вперед, опираясь локтями на стол. – Так мы договорились?
– Прикажу Мэдди пропустить вас с черного хода, – сдалась я.
В конце концов, Эллис всегда добивается своего, мне его нипочем не переспорить. А если претендент не понравится, я всегда могу выставить его вон. Детектив, конечно, наверняка обидится за своего протеже, но ничего, потерпит. У меня тут не Дом призрения страждущих имени Святого Кира Эйвонского, благотворительность и работу следует разграничивать.
– Чудесно, – расслабленно откинулся в кресле Эллис, довольный, как лис, обокравший курятник. – Завтра, после полуночи. Не забудьте, Виржиния.
Разумеется, я забыла.
К слову, это была вовсе не моя вина. Просто с самого утра все в кофейне пошло не так. Присланные из лавки Аустера лилии источали столь тяжелый запах, что он перебивал даже густой кофейный аромат. У Мэдди закружилась голова, а у меня к полудню разыгралась нешуточная мигрень. Лилии унесли, но запах остался и почти в буквальном смысле он отравлял нам жизнь до конца дня.
Потом у нас сломалась холодильная камера.
К счастью, наш «Норд» стоял в подвале, чтобы шум от работы установки не мешал посетителям. Люк был хорошо изолирован. К холодильной камере мы спускались всего несколько раз за день, обычно довольствуясь только старым ледником для того, чтобы остудить пирожные, желе, кремы или шоколад. Поэтому когда лопнул один из шлангов с охлаждающей жидкостью, никто не пострадал. Протечку обнаружила Мадлен. Она открыла люк, почувствовала резкий химический запах и позвала Георга. Тот мгновенно догадался, в чем дело. Вещество в холодильной установке было весьма ядовитым, поэтому мы с Мэдди постарались побыстрее освободить кафе от посетителей, а Георг позвал констебля. Тот покачал головой, задумчиво поцокал языком – и пообещал решить проблему скорейшим образом.
В итоге через час в нашем подвале орудовали трое рабочих в закрывающих рот и нос платках, инженер и почему-то доктор из Управления спокойствия. А заправлял всем тот самый предприимчивый констебль Джонс, то и дело нервно подкручивающий усики.
Когда наш верный «Норд» вернули к жизни, мне уже не хотелось ничего, а головная боль стала воистину невыносимой. Доктор из Управления предположил, что я надышалась отравляющими парами, прописал угольный порошок и две микстуры. Миссис Хат и Георг на два голоса уговаривали меня поспать немного… Наверное, уговорили. По крайней мере, когда Мэдди поднялась в верхние комнаты, чтобы сообщить о визите Эллиса, я спала – и, конечно, думать уже забыла о новом водителе.
– Неважно выглядите, Виржиния, – жизнерадостно сообщил детектив, едва завидев меня на лестнице. – Тяжелый день?
– Весьма, – сухо ответила я и поддернула шаль на плечах – после сна мне всегда было зябко.
– О, леди Виржиния сегодня сердита, – засмеялся Эллис и обернулся назад. – Давай проходи, не тяни: даже сердитая, она тебя не съест, – и с этими словами детектив бесцеремонно вытолкнул под яркий свет лампы своего спутника.
А я так и замерла на верхней ступени, одновременно пытаясь поправить прическу и одернуть платье, потому что для любой женщины, независимо от состояния ее здоровья, от времени суток или от положения звезд на небе, стремление выглядеть хорошо перед красивым мужчиной – это непреодолимый инстинкт.
Спутник Эллиса был просто ошеломляюще прекрасен.
Таких, как он, не могут испортить ни мешковатые вытертые брюки, ни штопаная-перештопаная моряцкая блуза, ни глупая яркая повязка на голове, удерживающая волосы – смоляно-черные, жесткие, прямые. Когда человек похож на звенящую, до предела натянутую струну, когда взгляд у него такой дерзкий и гордый – социальные условности совершенно теряют значение. Если бы я была художницей, то непременно попыталась бы заполучить его в натурщики, если бы умела сочинять музыку – посвятила бы ему симфонию…
Но, к счастью, я ничего этого не умела, поэтому быстро взяла себя в руки, улыбнулась и предложила:
– Может, для начала выпьем по чашечке кофе?
– Вот видишь? – Эллис хлопнул его по плечу. – Все обязательно получится. А ты переживал!
У меня закрались справедливые сомнения в том, что этот потрясающий человек может быть хоть в чем-то неуверен. Однако я не стала ничего говорить – жестом пригласила гостей в общий зал, за столик. Мэдди – вот умница – без лишних напоминаний юркнула на кухню, за кофе. Возникшую паузу я использовала для того, чтобы рассмотреть будущего водителя… возможно, будущего водителя повнимательней.
Валтеровская фамильная циничность уже успела задушить романтический флер, в первый момент вскруживший мне голову. У прекрасного существа, снизошедшего до моей кофейни, обнаружились недостатки. Во-первых, молодой человек был бос. Это свидетельствовало или о пренебрежении общественными нормами, или о крайней бедности. И то, и другое – скверно: прислуга не должна быть эксцентричной, да и к нищим доверия никакого, потому что люди в отчаянии способны на весьма неприятные поступки. Во-вторых, с момента своего появления он не произнес ни слова. Или немой, или робкий, или невоспитанный – снова ничего хорошего.
С другой стороны, за него поручился Эллис…
– Прошу, леди.
Так. Немоту, робость или невоспитанность можно было вычеркнуть из списка недостатков. Молодой человек опередил детектива – выдвинул для меня стул по всем правилам этикета, дождался, пока я сяду, и только потом занял место напротив. Эллис, устроившийся за столиком раньше всех, поглядывал на нас снисходительно и добродушно, как деятельная тетушка-опекунша – на подросших племянников, впервые посетивших высшее общество.
– Итак, знакомьтесь, – объявил детектив, когда мы заняли места. – Эта прекрасная леди – Виржиния-Энн, графиня Эверсан и Валтер, скорее всего, твоя будущая нанимательница, – обратился он к молодому человеку. Сейчас, когда мы сидели близко, я разглядела, что глаза у него были зеленые, как малахит. Редкий цвет, колдовской. – Виржиния, рад представить вам моего воспитанника. Лайзо Маноле, очень смышленый юноша. Надеюсь, ваш будущий водитель… и телохранитель.
