- Немцев кругом много, - доложил он, не мешкая. - На всех дорогах посты, по лесам и полям сплошное прочёсывание. Я только и делал, что убегал и прятался. А больше рассказать-то и нечего. К местам, где спрятаны мотоциклы и другая машина я даже и не пытался подойти.
- Откуда ты про них знаешь, - удивился Фимка. Вернее, все удивились - он просто быстрее спросил. - Мы ведь ни тебе, ни старшине, ни лейтенанту их не показывали.
- По следам нашёл, - как о чём-то очевидном ответил ефрейтор. Впрочем, в фашистской форме он называется гефрайтор - мы же изучаем военно-уставную часть немецкого, чтобы при случае скосить за своих. Налегаем, конечно, на произношение - оно, оказывается, очень неплохо у Михаила, который учил этот язык в школе. Ефим тоже - так что в нашей команде один я начинаю с азов.
На другой день мы внимательно слушали радиопередачу, в которой приятный женский голос называет цифры и, иногда, произносит непонятные фразы. Точно в ожидаемое время у микрофона оказалась другая дикторша, которая произнесла несколько предложений на неизвестном языке - это заняло около минуты, по истечении которой Лючикин подключил наш передатчик и сказал ровно четыре слова на том же самом языке.
- Что она тебе сказала? - первым спросил нетерпеливый Фимка.
- Передала приветы от папы и дедушки. Попросила найти новый аэродром и хорошенько его замаскировать. Всё.
- А что ответил ты?
- Здравствуй, мама. Конец связи.
- Он был в эфире всего четыре секунды, - пояснил я. - За такое время запеленговать нас просто невозможно.
- Твои родители, они кто по национальности? - полюбопытствовала Оля.
- Мама у меня добрая и заботливая, а папа - геолог.
- Информация о национальности - большой секрет, - вмешался я. - Лучше об этом не знать.
- Но ты-то знаешь! - с упрёком в голосе надавил на меня Миша.
- Это случайность, что я догадался. А вообще-то лучше бы и мне не знать.
- Не, это же жуть какая-то! - восторженно воскликнул Фимка. - Ведь мы все могли догадаться, что у Лючикина должны быть родственники, с которыми он разговаривает на незнакомом для нас языке.
- Не должно быть в отсталом языке слова "аэродром" - вдруг спохватилась Ольга. - Вернее, оно, конечно, есть, но заимствованное, то есть звучит так же, как на русском.
- Язык не отсталый, - вступился за родную речь Лючикин. - Он просто другой. В нем существуют понятия, о которых вы даже не слышали.
- Европеоид птица гордая, - поддержал я эвенка. - Не пнёшь - не полетит. А слово "аэродром" можно заменить, например, на "длинная поляна".
- Ты на "бремя белого человека" намекнул? - смущённо спросила Оля. - Извини меня, пожалуйста, Лючикин. Не подумав, ляпнула.
Забота о поисках аэродрома серьёзно нас обеспокоила. Внимательнейшим образом, рассмотрев карты, мы нашли несколько мест, кажущихся подходящими, да вот веры в изделия топографов не было - имели случай убедиться в том, что многое на них устарело. Опять же - забота о маскировке. В общем, с одной стороны сам аэродром нужен, но хлопотать о его обслуживании... у нас тогда на основную деятельность времени не останется. Хотя, маленький самолёт, несущий во тьме ночной одну-единственную бомбу во многие разы эффективней, чем мы со всеми своими фугасами - он не станет мелочиться с уничтожением вагонов, груженных камнями, а выберет непременно целый состав. И подкрадётся незаметно, и скорости уравнять сможет. Да хоть в тендер паровоза попадёт или в любой вагон на выбор. Хотя, лучше жахнуть по рельсам перед локомотивом, потому что последствия крупной железнодорожной катастрофы устранять приходится долго, а это важно для нарушения снабжения.
Наконец, родилась идея - трудоустроить давешних людей в чёрном, чтобы и полосу в порядке содержали, и о маскировке позаботились. Не дело им в их-то годы красться к железной дороге с фугасом наперевес - это и нам, молодым, даётся с трудом, а уж им.... Тем более что частенько приходится убегать.
Но, как убедить в необходимости подобного шага партизан?
- Никого ни в чём убеждать не нужно, - развеял наши сомнения Лючикин. - Я передам в центр, а оттуда прикажут. Только сначала нужно дождаться, когда эта дивизия отсюда уберётся - ну не могут немцы бесконечно держать её в тылу. А потом - подобрать подходящую площадку.
Этим же вечером Миша, Ефим и ефрейтор ушли в сторону железной дороги, чтобы выяснить, продолжают фашисты нас ловить, или уже перестали и уехали. А в полдень пришли несуны от подпольщиков без взрывчатки, но с творогом и сметаной.
- Тротил нам теперь самим нужен, - сообщил тот из них, что старше возрастом. - А вы питаться должны хорошо. Молодые потому что, растёте ещё. И вот вам яблоки - кушайте с аппетитом. Кстати, бают, ушёл фашист из лесов, потому что от его стараний никакого толка нет - пока они за вами гоняются, взрывы на дороге продолжаются в точности так, как и раньше.
Вот так-то. Ничего мы не добились, а только ребят напрасно отпустили в такую-то даль. Зато получили мешок яблок, по которым, оказывается, сильно изголодались. Ещё капусты, моркови и свёклы - дядьки даже редьки принесли и солёных огурчиков. Видать, мы им глянулись.
Потом достраивали землянку, хотя вероятность вернуться в неё теперь, после обнаружения этого места партизанами, стала совсем ничтожной. Но уже не так много оставалось до того, чтобы закончить. Наконец, дождались возвращения разведчиков.
Операцию по нашим поискам фашисты свернули, и теперь по полям и лесам больше рассыпным строем не ходят. Мотоциклы они отыскали, грузовик тоже, но не нашли захоронок, что мы оборудовали во вкопанных в землю ящиках. То есть инструменты и кое-какая приятная мелочёвка сохранились. Как и минно-подрывные принадлежности, которые мы рядом с собой не держали.
А вот с аэродромом вышло неожиданно - никто его не бомбил, и вообще следов присутствия кого бы то ни было, не обнаружил даже многоопытный Лючикин. По всему выходило, что до него просто не успели дойти цепи, прочёсывающие местность. Что же касается результатов работы авиаразведчика, то ведь кроме гипотезы, высказанной капитаном, ничто не указывало на факт обнаружения этой посадочной полосы.
Мы ещё припомнили, что дело было с утра при низком солнце и длинных тенях, а пучки травы способствуют созданию целой кучи полосок на изображении, видимом сверху. Получается, что нам просто повезло. Или дело в том, что немцы не аэродром выискивали, а просматривали местность с целью обнаружения людей в малопосещаемых местах? Не знаю, потому что не понимаю в таких делах, но автомобили или заметные группы людей в окрестностях аэродрома не появлялись.
После доклада по радио о том, что старая хорошо зарекомендовавшая себя взлётно-посадочная полоса противником не обнаружена, нас обязали встретить на ней транспортник буквально этой же ночью - мы снова внаглянку катили на грузовике через оккупированную территорию, потому что иначе не успевали. Прилетевший борт доставил две тройки в маскхалатах, которые сразу ушли, и ещё троих мужчин в немецкой форме рядового состава, сообщивших, что остаются с нами. Среди них был тот самый старшина, про которого мы прекрасно знаем, что он майор Кирмасов по имени Георгий. Он выкатил к самолётной двери замотанный в брезентовые чехлы длинномер и спросил:
