— Хорошо. А то неспокойно на душе было.
— Что еще интересного?
Хазани рассказал о том, как агент скрыл от него информацию по лаборатории.
— Это было сделано по приказу Гани Даяра, — заявил он.
— А твой друг, командир вашей группы, подумал, что майор ведет двойную игру?
— Да.
— Успокой его. Никакой двойной игры не было.
— А ты не знаешь, американцы не начали поиск своего вертолета?
— Нет. Бенсон получил его в полное свое распоряжение аж на двое суток. А Гасани и Кадир кому нужны? Только получателю наркоты в Таджикистане. Еще их покровителю Бенсону, который отправился на небеса вместе с ними. Так что все хорошо.
— Но вертолет и трупы рано или поздно найдут.
— Найдут. Гасани, Кадира и Синхаба похоронят местные жители. Тело полковника не дадут закопать пилоты.
— Тогда начнутся активные поиски. Тем более что одновременно с атакой на Бенсона был уничтожен и завод Гасани.
— Ничего особенного не произойдет, Муштак. Зачем американцам раскрывать связь их полковника с афганской наркомафией, да еще бывшими советскими предателями? Они представят все примерно так. Дескать, полковник Бенсон получил по своему каналу информацию, касающуюся работы его отдела. Сведения оказались очень ценными. Поэтому он вылетел на встречу с информатором лично, без охраны и, как это часто бывает, попал в засаду коварных и беспощадных талибов, специально выманивших туда старшего офицера армии США. Не удивлюсь, если труп Бенсона будет обезображен в традициях фанатиков.
— А пилоты? Как они могли выжить?
— Их проинструктируют, что сказать. Те же талибы уничтожили и перевалочную базу конкурента Гасани, случайно завалили спуск к реке. Они же и завод отработали. Агент подтвердит все, что надо. Так что, дорогой Муштак, во всем окажутся виноваты фанатики. Это очень удобно для американцев. Да и выгодно, так как создает видимость активной борьбы с ними. Пусть твои друзья не волнуются.
— Я передам им твои слова.
— Это как знаешь.
Через два часа подъехал фургон. Прибыли Бакар, Салах Табрай и Ахмад Рубай. Рахим вышел у дома Муштака, забрал своего коня и поехал на нем восвояси.
Хазани отошел к дувалу, набрал номер Павара.
— Салам, Бакир!
— Салам, Муштак!
— Наши люди дома.
— Наши тоже. Похоже, все прошло успешно.
— Я говорил с Табраем. Опасаться Гани не стоит.
— Да я и сам это уже понял. Извини, если говорил обидные слова о твоем тесте.
— Пустое. Что дальше-то?
— Поживем — увидим, Миша, — по-русски ответил старший лейтенант Павлов. — Но закапывать топор войны рано. Согласен?
— Согласен, Боря. Вы там, если что, только шепните.
— Шепнем, Миша. Обязательно. Мы же одна семья, не так ли?
— Так!
— Оружие мы складируем у себя. Ты не против?
— Нет.
— Тогда до связи, друг!
— До свидания! — Хазани отключил телефон и задумался.
— Да, закапывать топор войны еще рано. Пригодится! — сказал он самому себе и пошел к жене, появившейся во дворе и улыбающейся ему.
