– Если с ними поделиться божественной силой, то они могут вновь воплотиться?
– Безусловно. Но ни один бог никогда не согласится добровольно поделиться силой с другим. Это больно. Нет, это НЕВЫНОСИМО БОЛЬНО. И чем больше сил отдаешь – тем страшнее мучение. Ломка от нехватки сил – легкий дискомфорт по сравнению с тем, какие ужасы придется испытать при передаче силы.
– Именно поэтому ты не пыталась воплотить своих детей?
– Нет, – поиграв желваками, произнесла Ллос.
– А почему?
– Не лезь! Не твое дело!
– Женщина! Не зли меня, – взбеленился Виктор, зарычав на нее. – Отвечай!
– ЭТО НЕ ТВОЕ ДЕЛО! – Зашипела на него Ллос.
– МОЕ!
В ответ богиня хаоса выдала Виктору знатную партию матерных подробностей обо всем, что мужчине было ценно и дорого. Да так, что уши могли завянуть. Недолго думая, чисто на рефлексах, парень резко, с разворотом дал ей смачную оплеуху. Аж рука загудела – все-таки не по женщине бил, а по богине. В удар он вложил всю силу, что была, но Ллос даже не шелохнулась.
– ТЫ! – Прошипела богиня, переходя на ультразвук. А из глаз ее потекла первородная тьма, выплескиваясь на пол и окутывая ее с ног до головы.
– КАК ВЫТАЩИТЬ ТВОИХ ДЕТЕЙ ИЗ ЖОПЫ?! – Буквально по слогам проорал Виктор, не отступающий ни на шаг перед теряющей над собой контроль богиней.
Бесформенный сгусток тьмы медленно начал окутывать Виктора, словно поглощая. Ему было больно. ОЧЕНЬ БОЛЬНО. Но он быстро разрешил эту сложность, просто выкрутив у себя болевой порог в потолок. Хоть жарь живьем – теперь до малины.
Михаил захотел было вмешаться, но Витя его остановил.
– Я сам! – Отмахнулся он рукой.
И густой клубок тьмы, словно этого и ждал – рывком поглотил всего парня.
Он осмотрелся.
Какая-то пещера. Мрачная. Непроглядная темень. Но маленький магический шар помог чуть-чуть осветить окружающее пространство. Да и то – недалеко. Тьма алчно поглощала лучики света. С аппетитом. С урчанием.
– Слушай, – крикнул Виктор в пустоту. – Мы с тобой оба знаем, что ты не права. Не разыгрывай оскорбленную невинность.
Шипение.
И в этот момент кто-то укусил его за плечо. Смачно и глубоко утопив клыки в мясо. Несмотря на практически абсолютный болевой порог – получилось очень неприятно. Видимо там не просто физический контакт. Впрочем, Виктор смог вывернуться и схватить за горло то чудовище, что на него набросилось.
Попытки ударов провалились. Эта тварь была словно из стали отлита. Только руку в кровь разбил.
– Ты задолбала своими комплексами! – Прошипел Виктор и попытался ее хотя бы укусить за горло.
Бесполезно. Только зубы крошиться начали.
Удар.
И вот он уже катится по каменному полу, покрытому костьми словно ковром. А эта тварь, не медля ни секунды, бросается следом. Запрыгивает сверху и жутко ревет прямо в лицо. Рот… нет, пасть, полная острейших клыков, сочится слюной и кровью. Его кровью. Из глаз валит густой черный дым, словно из труб паровоза, работающего на плохом угле. Дыхание прерывистое. Возбужденное.
– Трусиха, – фыркнул Виктор. – И ничтожество. Хочешь – убивай. – Сказал и прекратил бороться.
Но в ответ Ллос лишь вновь издала чудовищный рев, буквально рвущий перепонки. Ну и, заодно, забрызгала его слюной.
– Слова больше не скажу, пока ты передо мной не извинишься, – произнес Виктор и скривил максимальное пренебрежение на лице.
Думал уже, что убьет. Хотел уйти красиво. Однако, вместо продолжения банкета, эта тварюшка начала меняться. Буквально перетекая на глазах в более привычный образ. Раз-два-три и вот на нем уже сидит та изящная чернокожая самка с пылающими огнем глазами, из которых все также валит черный дым, словно из каких-то адских топок.
– Что ты придумал? – С огромным трудом выговаривая слова, произнесла Ллос. Видимо трансформация не до конца завершилась.
– Сначала извинись.
Бах!
Оплеуха была такой сильной, что, казалось, голова оторвется и улетит в сторону, словно мячик.
– Что ты придумал? – Повторила она невозмутимо.
– Пока ТЫ не извинишься, я ничего тебе не скажу, – произнес Виктор, облизывая свою кровь и сплевывая выбитые зубы.
Бах!
Новый удар.
– Я повторяю вопрос, – прошипела она.
– Ты глухая? – Усмехнулся Виктор, кривя рот, в котором уже не хватало половины зубов. Да и состояние челюсти было плачевным. Если бы не безумно высокий болевой порог – ничего говорить он бы уже не смог в принципе. – Ты можешь меня убить. Но пока ты, женщина, не сделаешь, что я говорю – ничего не будет. Извиняйся.
И вдруг – тишина.
Она как-то резко успокоилась, поправила растрепавшиеся волосы, и задумчиво произнесла:
– Мы психи – народ такой. Никто не знает, что от нас ожидать.
– Этим ты мне и нравишься.
– Извини. Этого достаточно?
– Для начала. В следующий раз, так просто не отделаешься.
– Да что ты? – Усмехнулась Ллос и вопросительно выгнула бровь.
– Почему ты не смогла воплотить своих детей?
– Опять ты за свое, – раздраженно фыркнула она.
– Это важно.
– Потому что они не хотят со мной общаться. Я предлагала им всю свою силу, дабы разделить между ними. Не так уж и много, но… они мне ничего не ответили.
– А как ты их убила?
– Тебе продемонстрировать?
– Хватит уже? Весна закончилось. Обострение прошло. Давай к делу.
– Они пытались меня спасти. Вступились. А я… пребывая в ярости совсем разум потеряла. И убила их, потому что они были ближе. Ни секунды не сомневаясь, поглотила всю их силу до донышка. И продолжила бой. Это только потом, когда остыла, поняла что натворила. Захотела их воплотить ценой своей жизни. Но… они отказываются мне отвечать. Приходят на зов и смотрят молча, с осуждением в глазах.
– А я могу с ними поговорить?
– Можешь. Правда, не уверена, что они ответят.
– Тогда вызывай их. Только сама куда-нибудь уйди. Раз они рефлексируют – не будем их раздражать. Прикинься ветошью, короче.
Разговор был весьма протяженный и дурной.
Очень долго вытащенные из забвения тени детей просто смотрели на незнакомца так, словно там его и не было. Даже глазами не следили за его передвижением. Потом, потихоньку, стали обращать внимание. Дальше по их лицам побежали первые эмоции. Слабые, едва заметные. И вот – наконец, Элистри, дочь Ллос, поджав губы – заявила:
– Я согласна воплотиться. Но силу даст не она. Ее желчь меня отравит. Я стану такой же тварью.
