— Ваше превосходительство! Только что на передовых форпостах ранен пикой и пленен татарами майор Зорич! — глотая слова, доложил он.
Секунд-майор Зорич был любимцем всей армии и по праву считался одним из храбрейших и дерзких партизан...
— Попытайтесь отбить или обменять на кого-нибудь из пленных знатных татар! — ответил командующий. — Да торопитесь, татары ждать особо не будут. Надо успеть, пока они с ним чего-нибудь не вытворили!
Румянцев был озадачен. Сейчас впереди русской армии выдвигалось из-за Дуная главное воинство Высокой Порты, с тыла угрожала татарская конница. Выход был один — разбить наступавших по очереди, не дав им объединиться. Надо было торопиться. Крымский хан готовился к обороне у впадения реки Ларги в Прут. А русская армия, совершив стремительный бросок, уже находилась поблизости, всего в нескольких переходах от него. Против пятнадцати тысяч у Румянцева неприятель имел все восемьдесят, но это в русской армии никого не смущало.
На военном совете решено было противника атаковать со всею фурией ночью. Быстро навели мосты по реке выше неприятеля, и в два часа ночи войска начали скрытую переправу. Перейдя Ларгу, полки выстраивались в боевые каре и скорым шагом устремлялись вперед на врага, стараясь охватить его с флангов.
При Ларге Румянцев применил новую тактику для действия против иррегулярных войск. Он построил войско в четыре каре: два нацеливались на фланги, два предназначались для атаки с фронта. Кавалерия в одно время с фланговыми каре должна была ударить противнику в тыл.
Вскоре появление русских войск было замечено, и сразу же последовала бешеная атака татарской конницы. Не смолкая, палили картечью пушки, гремели барабаны. Бой стих лишь к вечеру. А едва забрезжил рассвет, огромная масса неприятельской конницы под предводительством Абды-паши с диким гиканьем вновь атаковала русские полки. Главный удар приняли на себя солдаты корпуса Репнина. Им было неимоверно трудно, но они выстояли и отбросили татарскую конницу. Честь им за это и хвала!
Пока большая часть полков отбивалась от конников Абды-паши, дивизия генерала Племянникова прорвалась к вражескому лагерю. Татары бежали так же стремительно, как только что атаковали...
Румянцев сообщал императрице: «В сей день, то есть 7 июля, достигнувши неприятеля за речкою Ларгою на высотах, примыкающих к левому берегу Прута, одержала армия Вашего Императорского Величества величайшую над ним победу. Было тут турков и татар премногочисленно, а командовали ими сам хан Крымский и паши: Абаза, Измаил и Абды. Последний присоединился к ним с правого берега Прута с своим лучшим войском в пятнадцати тысячах, и так считалась вся их армия до восьмидесяти тысяч. Неприятель с таковыми великими силами имел лагерь на превысокой и неприступной горе с обширным ретраншаментом, и его канонада командовала всею окрестностью... Мы, несмотря на все сии выгодные позиции, на рассвете с разных сторон поведши атаку, выбили штурмом неприятеля из всего его лагеря, поражая сопротивляющихся и брав одно за другим укрепления, коих было в оном четыре.
Хотя неприятель сильным огнем из своей артиллерии и мелкого ружья, продолжая более четырех часов, устремлялся давать отпор, но ни сила орудий, ни персональная его храбрость, которой в сем случае надлежит отдать справедливость, не постояли против превосходного мужества наших солдат, которые коль скоро коснулись поверхности горы, то и сделались мы победителями, а неприятель с превеликим уроном в наглой обратился бег.
Не только место лагеря, что под нашею теперь пятою, но и всеми пушками, коих с первого взгляду считаем до тридцати, артиллерийским запасами, палатками, разного провизиею, посудою, скотом и каков только был багаж, мы в свою корысть завладели».
При первом известии о победе при Ларге Екатерина сразу же назначила «достодолжное благодарение Всевышнему», которое должно было проводиться в ее личном присутствии, при стечении «всего народа». Место для проведения торжественного богослужения тоже было избрано с большим смыслом. Екатерина II повелела провести благодарственный молебен в старой церкви Рождества Богородицы на Невском проспекте. Здесь хранилась особо почитаемая икона Казанской Божьей Матери — символ и залог победы России над ее врагами. Эта икона сопровождала ополчение Минина и Пожарского при освобождении Москвы от поляков. После основания Петербурга в разгар войны со шведами Петр I распорядился перевезти святыню в новый город, подчеркивая твердость своих намерений сохранить Северо-Западный край за Россией. И теперь Екатерина II на другой же день после известия о победе при большом стечении народа и под грохот пушечной пальбы салюта отметила новый успех русского оружия. Она щедро одарила выдающегося полководца.
Екатерина II послала Румянцеву благодарственное послание «с изъявлением благодарения за победу при Ларге»: «Граф Петр Александрович! Вы легко себе представить можете, с коликим удовольствием я получила известия чрез полковника Каульбарса о совершенно вами одержанной победе над неприятелем при речке Ларге. На другой день я со всем народом приносила Всевышнему достодолжное благодарение при пушечной пальбе в церкви Казанской Богоматери. Но наивящше чувствовала цену сего происшествия, когда 25 числа сего месяца усмотрела из привезенных поручиком гвардии Хотяинцовым и подполковником Мордвиновым писем обстоятельные описания сей славной вам и всем в сражении бывшим войскам баталии, при которой высшее воинское искусство предводителя было поддержано храбростью и неустрашимостью подчиненных ему воинов. Что более услуги к Отечеству, то менее цены оным можно определить настоящее время. Одно потомство означает степени славы знаменитым людям всякого рода. Вы займете в моем веке несумненно превосходное место предводителя разумного, искусного и усердного. За долг почитаю вам отдать сию справедливость и, дабы всем известен сделался мой образ мысли об вас и мое удовольствие о успехах ваших, посылаю к вам орден Святого Георгия первого класса. При сем прилагаю реестр тех деревень, кои немедленно Сенату указом повелено вам отдать вечно и потомственно».
Сообщив Румянцеву эту приятную весть, императрица далее пошла на еще один утонченный знак внимания, сделав в послании следующую приписку с характерным ей немецким акцентом:
«P.S. Как я вспомнила, что в Молдавии золотошвей статься может мало, то посылаю к вам кованую Георгиевскую звезду, какую я сама ношу».
* * *
А тем временем Румянцев развернул свою армию против главных сил турецкой армии. Изнуренные солдаты снова устремились вперед. На сей раз им предстояло сразиться со стопятидесятитысячной полевой гвардией султана, укомплектованной отборными янычарами. Румянцеву нужна была только победа. Армия доедала последние сухари, делила последние горсти пороха. Обозы давно и безнадежно отстали, на их перехват вовсю спешила к Хотину татарская конница...
Скорый марш завершился у деревушки Гречены. Впереди за холмами тысячами костров пламенел в ночи турецкий лагерь. Не теряя времени, командующий тотчас самолично произвел рекогносцировку. Осмотрев все интересующее его в зрительную трубу, он обратился к стоявшим рядом генералам:
— Если турки осмелятся и одну в сем месте разбить свою палатку, то я их в сию же ночь пойду атаковать!
