– А если все пройдет успешно? – не удержалась Джулия.
– Я лично добьюсь для него помилования. Еще один вопрос, мисс Лейтон, и прошу заранее простить мою неделикатность. Что вам обещал Талейран в награду за помощь?
– Землю. Дом для моего сына. Деньги, – ответила она.
– Старый Лис, – пробормотал Каслри, – владеет искусством подкупа так же, как мастерством интриги. Политик до мозга костей. Просил ли он вас о других услугах?
Джулия посчитала себя оскорбленной.
– Мне поручалось всего лишь довести до вашего сведения, что он желает быть вашим другом. Я никогда не имела намерений принимать…
– Вы должны принять его награду, – перебил ее Каслри. – Он очень богатый человек. Правда, формальности должны быть закреплены на бумаге. Он сделает для вас больше, чем наше правительство. – Министр взглянул на Стивена. – Я больше ничего не желаю слышать об этом деле, вам ясно? Я поручаю его вам, майор. Официально этой беседы никогда не было.
Стивен поклонился и открыл дверь перед Джулией. Несколько секунд они шли молча, слышался только звук шагов и гулкое эхо.
– Почему вы не поговорили сначала со мной? – спросил он шепотом.
Она ответила не сразу. Стал бы он слушать? Ей надоело видеть в его глазах подозрение всякий раз, когда звучит ненавистное Стивену имя.
– Не было случая. Я подумала, что Томас Меррит мог бы… – Что мог бы сделать Томас Меррит? Спасти ее и заодно всю Англию?
Стивен остановился и, когда Джулия остановилась тоже, спросил:
– Кто он вам, черт побери? Неужели это тот, кто…
Она встретила его взгляд, прочла в нем вопрос, неизъяснимую муку и почувствовала, как сжалось сердце. Он признался ей в любви, поцеловал ее, превратился в потенциальный объект для насмешек, рисковал карьерой. А теперь, если их постигнет неудача – если мистера Меррита постигнет неудача, – что станет с его карьерой? Он заслуживает правды, которую она еще никогда никому не открывала. И Джулия ответила:
– Да.
Глава 34
Он заложил свой бритвенный набор, чтобы купить Доновану отсрочку. И хотя аксессуары были не такими ценными, как орден Подвязки лорда Каслри, на некоторое время этого должно хватить.
Эрик взял деньги.
– Вы позволили себя поймать? – спросил он, разглядывая шишку у Томаса на лбу. Таверна была темная и грязная. В ней горела только одна свеча, которая не могла разогнать мрак. В помещении стоял отвратительный запах пива и пота. А за ее пределами город укутался в девственно-белое снежное одеяло. – Но все же вам удалось уйти.
– Я споткнулся в темноте, упал и ударился об угол комода, – солгал Томас. – Леди проснулась и подняла крик раньше, чем я успел добраться до сейфа.
Улыбка Эрика была не теплее, чем у ящерицы. Томасу показалось, что сейчас высунется длинный тонкий язык, чтобы проверить правдивость его заявления. Но вор продолжал методично очищать яблоко длинным узким ножом. Иногда он отрезал кусочки и забрасывал в рот. При этом на яблоко он ни разу не посмотрел.
– Тогда придется вернуться. Теперь, когда вы знаете, куда идти и где стоит комод, будет проще. Вы его обойдете и без труда доберетесь до сейфа. Я едва не отморозил ноги, пока караулил вас. И Донован ждал моего прихода. Не хотелось его разочаровывать. – Не сводя тяжелого взгляда с Томаса, он прожевал очередной кусочек яблока.
Томас ощутил покалывание кожи. Ему следовало знать, что такого человека, как Эрик, не просто обвести вокруг пальца. Бывший виконт Мерритон слишком давно вращался среди подобных типов, чтобы распознать опасность. Ему вдруг захотелось выяснить, сколько несчастных из тех, что лежат пьяными на полу и на столах, обязаны Эрику, увязли в долгах перед ним так глубоко, что никогда не смогут выбраться. На мгновение Томас пришел в смятение. Где он сумеет найти добычу, которая покроет его собственный долг королю воров?
– Мы вернемся сегодня же, – заявил Эрик. – Я пошлю кого-нибудь с вами.
– Прекрасно. Тогда я возьму Донована. Если он достаточно хорошо себя чувствует, я бы забрал его прямо сейчас. Никто не умеет завязывать галстук так, как он, – пошутил Томас, в душе испытывая ужас. Он боялся, что Донован уже мертв. – Где он, кстати?
Улыбка ящерицы вновь явилась на свет.
– Здесь, в таверне, его нет. Но парень в безопасности. Пока в безопасности. Нам слишком нравится его компания, чтобы позволить ему уйти, тем более что вы не выполнили свою часть сделки. Вам придется найти моряка, способного вязать самые причудливые узлы. А если вам необходим помощник, я дам вам своего человека.
– Нет. – Томас нахмурился. – Обойдусь.
Эрик с размаху воткнул нож в стол и встал.
– Хорошо. Буду ждать вашего визита после того, как вы достанете нужную мне вещь. Пришлите записку, и я приду. Встретимся здесь же.
Томас тоже поднялся. Резкое движение отозвалось болью в ушибленной голове. Шляпу он взял, но надевать не стал. Пройдет еще немало дней, прежде чем он сможет ее носить. У прелестной Джулии Лейтон очень тяжелая рука для столь хрупкого телосложения.
– Виконт! – окликнул его Эрик, когда Томас подошел к двери.
Он зажмурился. Да, похоже, он с каждой минутой увязает все глубже. Обернувшись, он хмуро уставился на короля воров.
– Я забыл упомянуть, что цена растет. Жилье для Донована, оплата услуг доктора и так далее. Ну, вы меня понимаете.
Томас стиснул дверную ручку.
– Что еще?
– Меня интересует старая русская шлюха. Она носит рубиновый кулон размером с яблоко. Я его хочу. Разумеется, в дополнение к тиаре леди Каслри.
Фаворит мадам Анны, «генерал Семен». Даже Екатерина не сможет его возместить.
Томас сделал над собой усилие, чтобы скрыть гнев. Он испытывал сильное искушение поправить вора: сказать, что это не тиара, а орден, символ чести, которой у Эрика нет, – но он благоразумно воздержался.
– На это потребуется несколько дней.
Эрик холодно усмехнулся.
– Надеюсь, не больше. Патрик требует немалых расходов.
Томас нахлобучил шляпу и вышел, морщась от боли. Он надеялся, что неприятные ощущения помогут ему думать и его озарит какая-нибудь блестящая идея. Озарение не пришло. А боль усилилась.
Он вор. Тогда почему его удивляет, что к нему относятся как к вору? Он еще мог уйти, скрыться, но представил своего камердинера, запертого в темном сыром подвале, и понял, что никуда не денется.
Донован сейчас небось ругается на чем свет стоит, проклинает все и вся, и его густой ирландский баритон становится слабее с каждым ругательством, по мере того как воспаляется рана…
Да, судьба Патрика Донована всегда будет на его совести.
– Мистер Меррит?
