Джулия опустила глаза.
– Прошу меня простить, милорды, но я должна отнести шаль леди Доротее.
– Спасибо, леди Джулия, – сказал лорд Каслри, сделав акцент на титуле.
Она затаила дыхание, ожидая, что Стивен или Стюарт его поправят, но они промолчали.
– Мне бы хотелось еще раз поговорить о вашей бабушке. Возможно, завтра за чаем?
Джулия сделала реверанс. Джентльмены поклонились. Она смутилась. Уважительный жест, безусловно, был данью привычке, и ничем больше. Они не привыкли кланяться прислуге. Она выскользнула за дверь и побежала вверх по лестнице, снова оказавшись в сонме тихих голосов.
– Три языка, надо же! – присвистнул лорд Стюарт, когда дверь закрылась. – Жаль. Зачем такое образование служанке? И даже если бы она стала герцогиней…
Лорд Каслри прижал палец к губам и тихо сказал:
– Возможно, нам очень повезло, что она не герцогиня. – Он повернулся к Стивену. – Думаю, мы потолкуем об этом позже. А пока, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы весь персонал, которым нас любезно снабдили хозяева, был заменен нашими людьми.
Глава 10
Оказавшись в сумраке дешевой таверны, Томас огляделся. Он пребывал в постоянном напряжении, готовый, если потребуется, дать отпор. Он чувствовал тяжесть пистолета в кармане и холод ножа за поясом. Некоторые завсегдатаи рассматривали его с явным подозрением, другие – безразлично. Самыми опасными были мрачные личности с жуликоватыми ухмылками. Такие скалятся, очищают твои карманы и, продолжая усмехаться, всаживают тебе нож меж ребер. Томас выбрал подходящий столик и сел спиной к стене.
Сюда он пришел по настоянию Донована, поскольку его слуга считал необходимым завести связи совсем другого сорта в сравнении с теми, о которых толковал Томас. Им следует знать людей, которые правят теневым миром города.
– Нам необходимо точно знать, где безопасно сбывать краденые драгоценности, – настаивал Донован. – Я слышал, у австрийской полиции везде есть свои люди, даже среди скупщиков краденого.
– Кто тебе это сказал? – удивился Томас.
– Какая разница? – Донован пожал плечами. – Ты приносишь мне камушки, позволь мне позаботиться обо всем остальном. Это опасное место, здесь полно людей, которые сдадут тебя ради вознаграждения. Им все равно, откуда денежки в их кармане. Это не Лондон и даже не Париж, где можно иметь дело с англичанами. Здесь мы чужаки и должны держать ухо востро, пока не установим надежные связи.
Он скорчил зверскую рожу и провел пальцем по горлу, чтобы наглядно показать, что имеет в виду. Как будто Томасу нужна была эта наглядность. Он и сейчас отчетливо видел скрытую угрозу во взглядах окружающих.
В данный момент Донован, сидя у стойки бара, прихлебывал местный эль из большой кружки. Томас заказал у пробегавшей мимо официантки шнапс. Скользнув по нему скучным и совершенно незаинтересованным взглядом, она кивнула.
Томас глотнул обжигающего напитка и постарался сделать вид, что ему здесь нравится. Он даже заставил себя улыбнуться и кивнуть завсегдатаям, глазевшим на него слишком уж пристально. Те никак не отреагировали. Томас поставил стакан. Он чувствовал себя чертовски неловко и уже собирался уйти. Должен быть какой-то другой путь.
Взглянув на Донована, Томас убедился, что лакей уставился на пожилую женщину, только что вошедшую в таверну. Ее одежда давно вышла из моды и изрядно обтрепалась. На ее морщинистой шее болтался простой золотой крест, украшенный тремя маленькими жемчужинами и крошечным гранатом. Вещица, дорогая только ей.
Томас внимательно посмотрел на Донована и, к своей большой досаде, заметил в его глазах алчность. Этот малый явно прикидывал в уме стоимость креста – так же как оценивал драгоценности, которые приносил домой его хозяин. Томас еще раз внимательно всмотрелся в украшение. Нет, оно стоило никак не больше нескольких австрийских шиллингов, на которые можно купить разве что буханку хлеба или бутылку вина.
Старуха машинально потрогала крест – как талисман. Для нее эта вещь и впрямь была бесценной. На нее поглядывали многие – видать, с теми же мыслями, что и у Донована. Взять это украшение – раз плюнуть, и в таверне все это понимали, вероятно, за исключением самой дамы. Иначе она бы спрятала крестик под одеждой.
Донован указал ему глазами на старуху. Неужели он думает, что Томас захочет ее очаровать и украсть последнее? Томас не мог сказать, кто из них более жалок: он сам, Донован или старая дама, считавшая, что христианский символ защитит ее в этом преддверии ада.
У Томаса в животе все перевернулось. Неужели он уже дошел до того, что отбирает последнее у нищих? Он встал так резко, что взгляды всех присутствующих обратились к нему. Он взял шляпу и вышел, чувствуя на себе скептический взгляд Донована. Томас затаил дыхание и сделал вдох, только когда оказался на улице и на несколько шагов отошел от двери.
– Что случилось? Какая-то опасность? – спросил Донован, догнав его и оглядываясь по сторонам.
– Ничего! – рявкнул Томас.
– Мне показалось, я заметил несколько полезных людишек, которых можно использовать при необходимости.
– Нет.
– Нет?
Томас остановился, и Донован по инерции пробежал еще несколько шагов.
– Ты бы взял ее крест? – спросил Томас.
Донован ухмыльнулся.
– Старухин? Возможно. Для практики.
– А как же она, Донован? Ты на нее хотя бы посмотрел?
– Слишком стара, чтобы ее соблазнять, если ты это имеешь в виду. – Лицо слуги стало жестким. – Ей следовало бы держаться подальше от таких заведений, если она хочет сохранить свою реликвию.
Томас закрыл глаза и подумал, что эта вещица может для нее значить. Возможно, это память о более счастливых временах. Или последняя вещь, которая спасет ее от голодной смерти.
– Есть и другие методы, – сказал он, глядя на Донована, словно видел его впервые.
Когда-то он был вполне приличным молодым человеком, слугой, который старался пробиться наверх – от лакея до камердинера, уважал себя и других. Что с ним случилось? Томас ощутил укол вины. С Донованом случился он. Парень хотел остаться с ним, зная всю правду о хозяине. Он искренне верил, что даже в непредсказуемых обстоятельствах его хозяин поступит честно. Только сейчас Томас понял, что уже давно не видел восхищения в глазах слуги. Да и осталась ли она, эта честь?
Озадаченное лицо Донована неожиданно прояснилось, и он усмехнулся.
– А, ясно. Ты хочешь сделать это достойно. Остаться джентльменом.
Томаса вновь захлестнула волна надежды.
– Есть люди богаче, и украшения у них лучше, да?
Надежда рухнула на булыжники мостовой и разбилась. Нет. Он чувствовал полное бессилие. Как иначе они смогут выжить? Выбраться из этой ловушки? Действительно ли лучше красть у богатых, которым легче расстаться с драгоценностями? А как насчет вещей, которые передавались в семьях из поколения в поколение, и их утрата невосполнима? Почему это вдруг обеспокоило его сейчас? Покинув дом, он взял свою часть драгоценностей матери, продал их без каких-либо моральных терзаний и насладился местью, отлично понимая, что Джоанна никому не скажет о пропаже.
