Если захочет? Ее воображение мигом разыгралось.
— О нет, не думаю, что это хорошая мысль, но спасибо за предложение, — ответила она с улыбкой. Как будто она сможет спать, находясь с ним под одной крышей, и снова не прокручивать в голове то, чем они занимались на Гавайях и что доставило им столько удовольствия. Ей хватало проблем в собственной постели в своей крошечной квартирке. — Завтра трудный день. Рано утром надо сделать кое-что в офисе, прежде чем я снова отправлюсь по магазинам и проведу предварительное собеседование с нянями.
Если Ронин и был разочарован ее ответом, он сумел это скрыть.
— Я увижу тебя завтра? — спросил он.
— Завтра нет, но я приеду сразу, как только смогу. Послезавтра.
— Я буду дома. Мы сможем вместе пообедать.
— Я приезжаю к тебе домой, чтобы работать, — напомнила ему Эли, слегка нахмурившись. — А я серьезно отношусь к работе.
— Как и я, — сказал он, и его лицо мгновенно превратилось в непроницаемую маску. Подавшись вперед, Ронин взял ее руку. — К тому же, как твой работодатель, должен же я следить за тем, чтобы ты отдыхала?
Эли не выдержала и рассмеялась.
— Уговорил!
Ронин изучал смету на новый проект в Юго-Восточной Азии. Сегодня он подступал к ней по меньшей мере трижды, но так и не смог заставить себя собраться. В раздражении он бросил бумаги на стол, поднялся и подошел к окну, из которого открывался вид на ровную гладь гавани Уйтемата. Но он не видел потрясающего пейзажа. Его мысли витали далеко.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему он так рассеян, а от его легендарной выдержки не осталось и следа.
Элисон Картер. Как только ее образ возникал вето голове, он был не в состоянии думать ни о чем другом, вспоминая ту ночь на Гавайях. Ночь, когда его мир перевернулся. Он устало потер лоб. За последние несколько недель столько всего произошло, и он был не в силах с этим справиться. Его жизнь изменилась, и, хотя он старался держать себя в руках, Ронин чувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Он не мог позволить себе расклеиться, не теперь, когда от него зависит столько людей. Но иногда тяжкий груз, легшим ему на плечи, становился невыносимым.
Эли! Она была как маяк во тьме. Напоминание, что жизнь продолжается. Рядом с ней он ощущал покой. Ну ладно, признал он с невеселой улыбкой, «покой» — не совсем подходяще слово, учитывая, как реагировало его тело, стоило ему только подумать о ней. Даже самые страстные романы никогда не пробуждали в нем тех чувств, что он испытал всего за одну ночь с Эли. Он знал, что должен остановиться. Но не хотел. Подле Эли он чувствовал, как отступают его горе и страх перед будущим. Полчаса рядом с ней делают его куда более счастливым, чем месяцы прошлых любовных связей.
Ронин с нетерпением ожидал новой встречи с ней. За обедом он больше узнает о ней.
Он взглянул на гавань, и его осенило. Нажав на кнопку телефона, он вызвал личную помощницу.
— Мэв, найди мне в Вайхеке все рестораны с вертолетной площадкой, — велел он.
— Хорошо, мистер Маршалл, — ответила та.
Мэв была его правой рукой. Ровесница его матери, она принадлежала к старой школе и настаивала, чтоб обращаться к нему «мистер Маршалл», а не «Ронин». Уже через десять минут Мэв стояла перед ним со списком ресторанов, сайтов, телефонов и адресов, раздобыла даже GPS-координаты. Перфекционист Ронин был в восторге.
— Это то, что нужно? — спросила она, пока он искал в списке одно название.
— Отлично, — сказал он, поднимая на нее глаза. — Спасибо!
— Заказать вам столик? — осведомилась Мэв перед тем, как выйти из кабинета.
— Нет, я сам.
Мэв остолбенела.
— Сами?!
Он взглянул на ее удивленное лицо.
— Уж заказать столик в ресторане мне по силам, — сухо сказал он.
— Может, и по силам, но раньше вы этого не делали. Это точно не по работе, это личное. Вы с кем-то познакомились, верно? — проницательно спросила она.
Мэв работала с ним пять лет, и они были отличной командой. Ронин не помнил, чтобы она прежде спрашивала его о личной жизни. Сам он знал только то, что она была не замужем и жила с матерью в старой вилле Каури в Эпсоме. Он сделал строгое лицо.
— Не надо так на меня смотреть, — осадила его Мэв. — Всем известно, мысли у вас только о работе. Хорошо, что у вас есть о ком подумать помимо нее. Особенно теперь. Жизнь… — Она поколебалась секунду-другую, словно решая, стоит ли продолжать, и все же закончила: — Жизнь слишком драгоценна, дорожите каждым мгновеньем. Каждый должен найти себя. Вы тоже.
— Считаешь меня пропащим? — спросил он.
Мэв от досады даже хмыкнула, и Ронин почувствовал себя непослушным ребенком.
— Бросьте, мистер Маршалл. Вы прекрасно поняли, что я хотела сказать.
Он слабо улыбнулся:
— Да, это личное, и я сам закажу столик. Спасибо за помощь. И спасибо за откровенность. И еще: пожалуйста, вызови мне на завтра вертолет, с часу до четырех.
— Уже выполнила, — сказала она с улыбкой, которая сделала ее моложе лет на десять. — И помните мои слова: дорожите каждым мгновеньем! Если она та, кто вам нужен, не потеряйте ее.
— Почему ты уверена, что речь о женщине? — спросил Ронин.
— Да бросьте! Если б здесь не была замешана женщина, эта смета уже лежала бы на моем столе. Несмотря на все, через что вам пришлось пройти за эти две недели, — невозмутимо сказала она. — Я уверена: дело в женщине.
Ронин изумленно смотрел на Мэв, выходящую из его кабинета. Он тщательно взвесил ее слова. Она была права. Как всегда.
Мысли об Эли действительно отвлекали его от работы. Раньше он бы этого не допустил. Но теперь почему-то не возражал. На него столько навалилось. И Эли была ему нужна. Чтобы вытащить его из трясины, придать ему сил, помочь справиться с кучей дел. И он не будет отказываться от такого подарка судьбы, а насладится счастьем сполна.
Ронин выбрал ресторан из списка, позвонил и заказал столик.
Когда приехала Эли, нагруженная вещами для детской, Ронин ждал ее на веранде.
— Похоже, ты опустошила мой банковский счет, — заметил он, помогая ей донести сумки и коробки.
— Ребенок — дорогое удовольствие, а ты говорил, что хочешь самое лучшее, — парировала она.
— Только так и никак иначе!
Когда они вошли в детскую, она восхищенно воскликнула:
— О, ковер привезли! Что скажешь?
— А что я должен сказать? Ковер как ковер.
— Типично мужской ответ, — рассмеялась Эли и, скинув туфли, ступила на серо-белый толстый ковер. — Сними обувь! Он такой мягкий.
Ронин повиновался.
— Божественно! — выдохнула она.
