Когда рвота прекращается, Букс дает мне несколько салфеток, и я вытираю губы. Затем он помогает мне дойти до автомобиля и усесться на заднее сиденье.
— Я… прошу прощения. — Это единственные слова, которые я выдавливаю из себя на обратном пути в отель.
Букс, Денни и Софи дружно заверяют меня, что это пустяки.
Но я знаю, что это никакие не пустяки. Все изменилось. Я изменилась. Я ведь, можно сказать, увидела вблизи то, что он сделал. Я увидела то, что он сделал с Мартой.
Букс идет вслед за мной в мой гостиничный номер и, не произнося ни слова, заходит туда. Он укладывает меня на кровать и садится на ее край возле меня, положив на нее одну ногу. Его ладонь лежит на моей руке.
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает он. — Может, воды?
Я ничего не отвечаю. Я таращусь на яркие обои и издаю тихий стон.
— Ну давай, скажи это, — шепчу я. Мой голос дребезжит из-за того, что во рту у меня полно мокроты.
— Я не собираюсь этого говорить. — Он идет к раковине и, наполнив стакан водой, ставит его на прикроватный столик возле меня. — По крайней мере до завтра.
«Вот почему нельзя допускать к расследованию человека, который лично в нем заинтересован».
Он предупреждал меня. И он был прав.
— Тебе бы лучше залезть под одеяло, Эмми. Ты вся дрожишь.
— Я дрожу не потому, что мне холодно.
— Я знаю, знаю.
Его ладонь гладит мою руку — гладит почти нежно, почти так, как мужчина гладит руку любимой женщины. Когда-то давным-давно он много раз гладил меня подобным образом, но только чуть медленнее и чуть сексуальнее.
— Все хорошо, — повторяет он еще раз. — Думай о том, что все хорошо.
Я закрываю глаза в знак признательности. Мои мысли переключаются на то, что сообщила нам Олимпия Джейнус. На нашем расследовании, можно сказать, поставили штамп «УТВЕРЖДАЮ».
— То, что сказала там Лия, — это правда, Эмми. Работу, которую ты выполнила ради того, чтобы раскрыть эти преступления, вполне можно назвать блестящей. Ты проделала всю ее сама. Ты боролась с течением, плыла против него. Да нет, ты боролась с целым водопадом. Даже я сомневался в твоей правоте. А ты была абсолютно права. И вот теперь мы можем задействовать все наши ресурсы, чтобы поймать этого типа. Мы обязательно его поймаем, Эм.
Я привстаю и сажусь на кровати, чувствуя при этом легкую тошноту и головокружение.
— Где мой лэптоп?
Букс выставляет в мою сторону руку.
— Не сегодня вечером, Эмми. Тебе нужно отдохнуть.
— Нет…
— Послушай меня, Эмили Джин. Ты всего лишь человек. Ты довольствовалась несколькими часами сна в сутки на протяжении нескольких недель — а может, и месяцев, — а сегодня вечером ты получила настоящую психическую травму. Устрой себе перерыв. Ради успешного продолжения нашего расследования ложись сегодня спать пораньше. Завтра я пригоню сюда с десяток агентов. Теперь в нашем распоряжении будут все ресурсы ФБР. Если ты и в самом деле хочешь поймать этого субъекта, сначала тебе необходимо позаботиться о себе самой.
Букс, как обычно, понимает меня лучше, чем понимаю себя я сама. Я резко опускаю голову на подушку и начинаю таращиться на потолок.
Букс приглушает свет.
— Я буду спать здесь, в этом кресле, — говорит он. — Я проведу рядом с тобой всю ночь, хорошо?
— Спасибо тебе, — соглашаюсь я.
Он больше ничего не говорит. У меня возникает ощущение, что какое-то течение несет меня вдаль. Мои отяжелевшие веки плотно смыкаются. Я знаю, что сон у меня сегодня будет тревожным. И я знаю, что мне приснится.
— Мы обязательно его поймаем, Эм, — слышу я слова Букса. — Просто помни об этом.
Перед моим мысленным взором возникает Марта. Я снова вижу все то, что пыталась отогнать от себя с того момента, когда Лия Джейнус стала подробно рассказывать о зверствах нашего субъекта. Теперь, засыпая, я уже не могу отогнать эти видения. Нож в ее коленную чашку, пестик для колки льда в ее череп, кипяток из чайника на ее тело…
— Я хочу… не просто поймать его, — бормочу я. — Я хочу его убить.
52
На меня смотрят не отрываясь девятнадцать пар глаз — двенадцать агентов и семь аналитиков. Я уже заканчиваю свое выступление, в ходе которого продемонстрировала карты с синими и красными звездочками и изложила свое понимание стиля преступной деятельности нашего субъекта: два убийства каждую неделю начиная с Дня труда и где-то до Нового года. В весенние и летние месяцы — меньшая интенсивность.
— Вопросы? — спрашиваю я. — Комментарии?
Я обвожу аудиторию взглядом. Я знаю лишь немногих из этих агентов. Одни прибыли сюда из здания Эдгара Гувера, а другие — из чикагского отделения ФБР. Букс же не знает вообще никого из вновь прибывших, хотя он сам был агентом на протяжении более десяти лет.
Теперь Букс руководит расследованием. Он разделил этих агентов на группы, назначил в каждой из них старшего и вменил в обязанность докладывать ему, Буксу, каждый вечер о том, что сделано за день. Одна группа занимается новыми пожарами, о которых нам становится известно, и отвечает за быстрое реагирование на них — ведь чем раньше мы побываем на месте очередного преступления, тем эффективнее будет вестись расследование (есть еще и прямо-таки фантастическое предположение, что мы, возможно, явимся на место какого-нибудь очередного преступления так быстро, что сумеем схватить нашего субъекта еще до того, как он уедет из города). Еще одна группа займется уже произошедшими пожарами: она проанализирует совершенные убийства, расспросит различных людей и проведет исследования, чтобы получить характеристики подозреваемого и определить стиль его преступной деятельности.
Кроме того, две группы будут заниматься последними пожарами, после которых еще, так сказать, не остыли обгоревшие трупы, а имеющиеся улики пока свежи. Группа «Небраска/Колорадо» подключится к расследованию убийства Лютера Фигли и Тэмми Даффи, совершенного на прошлой неделе в Гранд-Айленде, штат Небраска, и убийства Чарльза Дэйли в Лейквуде, штат Колорадо, произошедшего двумя днями позже.
Тем временем группа «Иллинойс» проведет расследование убийства Кёртиса Валентайна в Шампейне и Джоэль Свэнсон в Лайле. В эту группу входит наша четверка, с самого начала занимающаяся данным делом, — Букс, Денни, Софи и я, — и еще несколько человек.
Один из агентов, сидящих в дальней части комнаты, встает со стула. Это мужчина с волосами песочного цвета, одетый в темно-серый костюм. Даже когда я просто двигаю глазами, чтобы посмотреть на него, я морщусь от боли. То ли малюсенькие гномики долбят мои глазные яблоки изнутри отбойными молоточками, то ли у меня сейчас просто самая ужасная головная боль за всю мою жизнь. Я едва пережила эту ночь беспокойного сна, жутких кошмаров и не отпускающей меня тошноты.
