– Совершенно рабочий нормальный винт. Комп в порядке, и проги основные целы. Вы просто словили какую-то нехилую хрень, скорее всего, по элетронке пришла, вот она все и похавала. Я вам тут поставил антивирус мощный. Он почистит.
Костромин слушал этот лепет и еле сдерживался, чтобы не рассмеяться вслух. В общем и целом паренек был прав, но про «антивирус, который почистит» было красиво, и денег он срубил за эту лапшу с Ритули нехило.
– А он точно все стер и там ничего нет? – допытывалась Рита.
– Совершенно ничего, – уверил ее парень.
– А не могла эта информация куда-то деться? Я не знаю, попасть к кому-нибудь на комп или ее кто-нибудь как-то получил в свое распоряжение, скачал? – выясняла она с пристрастием.
– Ну, если вы ее никому сами не пересылали, то нет, точно нет, – уверил ее спец по компам.
– Нет, я не пересылала, – твердо заявила Ритуля и снова спросила: – А нельзя ее восстановить, она точно пропала?
– Нет, – убежденно заявил парень. – Вычищено все, и невозможно восстановить.
Костромин усмехнулся про себя – оно, конечно, вычищено, он постарался, но перед этим сделал копии ее дневника, фото и видео совершенно откровенных с ее прошлыми мужчинами и женщиной, сделал записи некоторых ее разговоров и кое-что из электронной почты.
Так, пусть будет для страховки, а то Ритуля у нас дама злобная, мстительная и непредсказуемая, а он все же не до такой степени наивный, чтобы ей подставляться, хоть, конечно, и дурак, что связался с ней.
Впрочем, если с Ритой Костромин этот акт возмездия сделал скорее от бессилия, то вот ее другу из ГИБДД не повезло куда как серьезно, дальше некуда. У него же в переписочке и некий компроматик на свое начальство имелся…
Маргариту даже вызывали в органы дать показания.
Она дала. Пока только показания на своего «друга» из серии: «ничего не видела, ничего не знаю», «порося само у сад пришло, так что ж гнать животину». Но труханула она вполне реально, Костромин это видел. Ну, хоть так.
В сентябре позвонила Варюха.
У Костромина даже дыхание перехватило, когда он услышал в трубке ее голос, и он улыбался, слушая его как музыку. Она сообщила, что уезжает в Сочи.
Сочи… Как же они там отдыхали однажды! Сорвались в один момент – сидели, болтали, смеялись в кафе после его работы, а за окном дождь с ветром, и Варюха смотрит на улицу унылую и говорит вдруг:
– Сейчас бы в Сочи, к морю.
– Поехали! – сразу же решил Костромин.
– Прямо сейчас? – разулыбалась она.
– Ну а когда? – уже начал действовать он, подзывая официанта.
И они улетели той же ночью… А потом был недельный отдых, любовь на веранде, персики, ночное купание голышом, и море любви…
Воспоминания.
Ему снова стало так тошно, так…
Порой Костромин ненавидел Риту до остервенения, до темных кругов перед глазами, так ненавидел, что ему хотелось ее убить! Вот самым, что ни на есть реальным образом – убить! Порой так просто непреодолимо!
Он только теперь по-настоящему понял смысл «Кармен»: это не про страсть, как думают все, и не про ревность – это про болезнь! Про безумную, изматывающую болезнь! Про психоз, вызывающий тяжелую физическую зависимость! И Костромин как никто понимал и сочувствовал несчастному Хосе, который убил Кармен вовсе не из-за ревности, хотя она и явилась причиной, последней каплей в его заболевании, убил потому, что больше не мог терпеть постоянную боль и унижение от этой зависимости, не мог сносить безумной тяги к этой женщине! Как человек, испытывающий непереносимую боль, которая сводит с ума, разъедает мозг.
Вот это Костромин осознавал совершенно четко – бесполезно убийство, которое совершил Хосе, потому что смерть этой женщины не отменит и не ослабит безумного желания и ненормальной тяги к ней. Но теперь, черт побери, ты будешь жить без этого наркотика и знать, что сам себя его лишил. И ничего уже невозможно вернуть!
А Кармен та, никакая не свободолюбивая героиня, вся такая из себя прекрасная и гордая – это пожирательница мужчин, присоска, вытягивающая из них любовь, жизненные силы и бросающая их умирать! И не более.
После инцидента с телефонным преследованием Вари Костромин решил, что надо как можно жестче контролировать себя и свое неодолимое влечение к Рите, и сбегал от нее в работу с еще большим упорством, чем раньше.
А куда еще? Только там он мог отключиться от мыслей о ней, о себе и от бесконечно изматывающего чувства вины перед Варварой.
Он с головой погружался в дела и стал проводить еще больше времени в офисе, хотя куда еще больше: это только сутки, как пошутила его секретарь. Стал лично с мастерами и менеджерами ездить в командировки, для этого сам находил все новых и новых потенциальных клиентов, увеличил работу рекламного отдела, оплачивал крупные пиар-кампании по продвижению услуг своей фирмы и летал по всей стране не реже двух раз в месяц, даже в Сибирь катался несколько раз.
На Риту времени практически не оставалось, что только радовало Юрия, но проклятая и неистребимая тяга к ней лишь усиливалась от длительных разлук, и вот это Костромина удручало и откровенно пугало.
Ритуля же продолжала скандалить и постоянно что-то требовать.
Как-то Костромин поехал в Суздаль один, без своей команды, проводить переговоры, которые завершились быстро, и к общему удовольствию обеих сторон договор подписали весьма выгодный для всех.
Клиенты принимали его радушно и настоятельно рекомендовали осмотреть исторический центр города, ознакомиться с его культурой, может, и совершить экскурсию.
И он решил – почему нет, история вещь хорошая.
Правда, обошелся без экскурсий, купил путеводитель с историческими данными и описанием событий и отправился культурно обогащаться. Костромин набрел на великолепную старинную церковь и вдруг почувствовал желание войти туда и… и что? Помолиться? Он не знал ни одной молитвы, кроме «Отче наш», но что-то мягко, но настойчиво подталкивало его в спину, словно нашептывало:
– Иди. Надо пойти.
И тут Костромин вспомнил, что и тесть Леонид Николаевич, и Варюха просили, чтобы он сходил в церковь помолился и поговорил с батюшкой.
И он вошел в храм.
Купил свечки, прошел к алтарю и встал перед ним под самым куполом, не зная, что дальше делать.
Так и стоял, смотрел на распятого Христа и внезапно почувствовал, как откуда-то из солнечного сплетения поднимается волна такого острого отчаяния, подкатившая комом к горлу, перекрывая дыхание, что Костромин, прикрыв глаза, зашептал:
– Ты слышишь меня, Господи? Если слышишь, помоги! – Он всхлипнул, судорожно втянув воздух, поднял глаза, посмотрел на Христа и продолжил свою выстраданную молитву, шепча ее с каким-то бессильным надрывом: – Помоги! Мне не нужна эта страсть, я ее не хочу! Я не хочу этой женщины и этой ненормальной привязанности к ней! Я не могу больше жить в этой жуткой зависимости! Я перестал быть самим собой, я погибаю, Господи! Помоги, освободи меня от этой болезни!
