Не знаешь, чем помочь – для начала прекрати себя изводить! А там посмотрим, батюшка сказал: «Господь управит!» Вот пусть он и управляет, а она…
…легла спать, хоть и было совсем еще рано, но, словно охраняя ее разум от психологических перегрузок, организм заявил, что ему требуется отдых, и Варя буквально отключилась, стоило ей забраться в кровать и коснуться головой подушки.
На следующий день Варвара, как уже стало привычно, отправилась бродить по Москве и, проходя знакомыми улицами, вдруг поняла, что испытывает тягу снова поговорить с тем самым священником, с отцом Филаретом, рассказать ему про вчерашний приход мужа и испросить совета, да хотя бы просто побыть рядом с мудрым человеком.
Отец Филарет был занят, у него шло венчание, Варя подошла как раз к середине обряда. Она смотрела с грустью на молодую красивую пару, слушала слова молитв и наставлений, что давал им батюшка, и держалась, чтобы не расплакаться от нахлынувших воспоминаний про их с Юрой венчание.
Ничего, выстояла и обряд и приступ слезливости не допустила.
Отец Филарет обрадовался Варе, сказал, что с ней побеседует, но чуть позже, пока занят. Варвара, ожидая его, поставила свечи и помолилась у икон, как учил батюшка, а у Богородицы так и вовсе задержалась и что-то объясняла ей шепотом, просила помощи…
– Ну, что, дочь моя? – подошел к ней отец Филарет. – Просветлело в душе у тебя?
– Не совсем, батюшка, – вздохнув, повинно призналась она.
Они устроились на той же скамье, что и прошлый раз, и Варвара принялась рассказывать, как ходила к Матронушке, и про разговор с той женщиной, и о том, что поняла, и, разумеется, о приходе Юры.
– Я не понимаю, как мне жить дальше, что делать? – закончив рассказ, высказала она наконец самое важное, что сама до сих пор не осмысливала до конца, но что подспудно мучило ее и не давало покоя. – Я потеряла не только мужа, я потеряла свое творчество, и это так же ужасно, как и его уход. У меня не одна беда, а две страшные потери. Невозможность рисовать просто убивает меня, батюшка. Мне не за что зацепиться душой, чтобы справляться с ситуацией, нечем даже себя занять. Я не могу читать, смотреть телевизор, кино, театры, выставки – ничего не могу! Даже разговаривать с родными и друзьями не могу. Я не знаю, что делать… – Все же заплакала она, как ни крепилась, и повторила: – Не знаю.
Отец Филарет вздохнул глубоко, снова достал бумажный платочек и протянул ей. Варвара взяла, кивнула благодарно, но вытирать слезы позабыла, неотрывно глядя на батюшку.
– Расскажу тебе одну историю, – начал говорить он своим приятным густым успокаивающим голосом. – Было это в начале девяностых годов, служил я тогда в Подмосковье в одном небольшом приходе. Вот как-то увидел женщину, не из моих постоянных прихожан, молится она, крестится, поклоняется и улыбается при этом да посмеивается. Я заинтересовался, подошел и спросил, что ее так радует, а она мне отвечает: «Вот, батюшка, пришла Господа Нашего благодарить, поклоны ему земные бить за то, что взял всего лишь деньгами!» И рассказывает, что у нее большая семья: она с мужем, двое детей уже взрослых, уже и у них семьи свои и внуки имеются, и все они живут в одном доме. Много лет копили деньги, чтобы приобрести хозяйство побольше, и собрали наконец нужную сумму. Уже и покупателей на свой старый дом нашли, и новый дом подобрали с большим участком. Уж и договорились с хозяевами и оформлять документы начали, а за день до того, как продать свой старый дом и расплатиться за новый, деньги-то у них украли. Сосед завистливый воров навел, сказал тем, где деньги держат. Уж как они расстраивались, как плакали все и горевали: считай, все потеряли. Хорошо хоть свой дом не успели продать. А через три дня тот дом, что они планировали купить, сгорел дотла, да еще и хозяева пострадали, один и вовсе погиб. Загорелся дом от неисправной старой проводки. Вот женщина и молится от радости и благодарит Бога, что «взял», как она выразилась, с них всего лишь деньгами, а не бедой за то, что такое дело большое затеяли, а Господа ни разу не помянули даже, не помолились и помощи не просили, забыли Бога в суете житейской.
Он замолчал, вздохнул скорбно, достал из кармана небольшое яблочко, протянул Варваре и продолжил свою наставническую речь:
– Люди по натуре своей человеческой эгоистичны и инертны и в большинстве своем вспоминают о Боге, только когда беда какая-то с ними приключится, вот уж тогда бегут в церковь поклоны бить и умолять о помощи. Мы забываем благодарить Отца нашего Господа о том даре, о той благости, которой владеем и что имеем каждый день. Вот ты, например, дочь моя, даже и не думаешь, что на самом деле обладаешь огромным счастьем: ты здорова, руки-ноги у тебя целы и голова в порядке, твои родители здоровы и все еще с тобой, у родных все в порядке, муж твой здоров, у тебя есть любимое дело, творчество и материальная стабильность, крыша над головой и пища в любой момент. А это большое счастье. Большое, – повторил он назидательно. – Только люди воспринимают это счастье как должное и забывают о необходимости постоянной душевной работы, о молитве, о том, что необходима и аскеза, и пост, как посвящение Господу и как очищение той самой души. – И неожиданно посоветовал: – Ты яблочко-то попробуй, вкусное, фермер нам один привозит.
Варвара откусила от яблока и стала жевать. Действительно, вкусное.
– Вот и ты, Варвара, – продолжил священник, с улыбкой поглядывая на нее, – возблагодари Господа, что он тебе такое легкое испытание дал. Вот подумай, если бы сейчас муж твой лежал прикованный к койке и муку терпел невыносимую в смертельной страшной болезни, как бы ты и о чем Бога молила?
– Чтобы выжил, – тут же мгновенно представила она Юру на больничной кровати и ужаснулась, аж похолодела вся и повторила запальчиво: – Только бы живой был! О жизни его молила бы!
– Во-от, – протянул отец Филарет. – И коль любишь ты его истинно, то просила бы Господа: да пусть что угодно случится, хоть любовница у него, хоть три, хоть и совсем меня покинет и другую семью заведет, только пусть живой и здоровый будет и так страшно не мучается. А еще небось как та женщина, говорила бы: пусть бы мне страдания эти, чем ему. От любви бы своей так говорила. Разве ж не так?
– Так, батюшка, – покивала расстроенно Варя.
– Вот и подумай, насколько тяжела ноша твоих испытаний, настолько ли, чтобы предаваться унынию? Трудно твоему мужу, не спорю. Тяжело бороться с той темной силой, с которой он столкнулся, но ему дано такое испытание Господом нашим, Отцом небесным, и он его проходит, значит, есть у него на то и силы. А твоя обязанность как жены венчанной в любви взаимной помогать мужу и поддерживать всячески. Молись, и ничего иного нового я тебе не скажу, Варвара.
– А если он пропадет? – прошептала она, сама пугаясь этих своих мыслей. – Если не справится с этой одержимостью?
– Господь милостив, – погладил ее по голове батюшка, мудро улыбаясь. – Но нам не дано знать его воли.
Этот разговор с отцом Филаретом поддержал Варвару, помог взглянуть на проблему под иным углом, но не дал желаемого успокоения и понимания, как жить дальше и что делать со своей жизнью?
