Развязка наступила после моего диплома. Я подписала документы для работы в Штатах и ждала оформления визы. Сеймур съездил в США и скоро вернулся. Мы с Каришкой договорились пригласить его на родительскую дачу, где я должна была оставить их наедине. Получилось все с точностью до наоборот. Дело в том, что мы с Сеймуром поехали на дачу на его «Форде», Каришка должна была прибыть на рейсовом автобусе. Причем заранее. Вот только рейсовые автобусы тогда ходили, скажем так, не очень пунктуально, в отличие от машин марки «Форд», справлявшихся неплохо даже на наших дорогах. В итоге мы на даче оказались намного раньше. И Сеймур решил, что наедине мы оказались не просто так.
* * *
Ирина отвернулась и отхлебнула кофе. Я задумался.
У меня не находилось причин не доверять Ирине, но и верить ей у меня было еще меньше оснований. Карина из ее рассказов отличалась от той, которую я знал, но все-таки чем-то была похожа. Однако такой хитрой, расчетливой я ее не знал и даже не мог бы предположить это в своей Золушке…
(«А в Снежной королеве?» – предательски спросил внутренний голос.)
И я не понимал, почему Ирина так откровенничает со мной. По простоте душевной? А существует ли эта пресловутая «душевная простота» или это вымысел? Какие цели Ирина преследует своей откровенностью? Выгородить себя от обвинений в том, что не участвовала в жизни сестры?
Может, она внутри переживает, что не могла быть рядом, когда с Кариной случилось горе? Или ее расстраивает то, что даже сейчас, когда ей так ужасно плохо, Карина не принимает от Ирины помощь и поддержку?
– Наверно, это странно… – сказала Ирина. – И вы мне не поверите. Сеймур был хорош собой, обеспечен, его отличали тактичность и обходительность. К тому же он происходил из волшебного Запада, которым тогда были очарованы все от мала до велика. Начиная с детей, с восхищением ждущих новые серии «Утиных историй» и «Чипа энд Дейла», до бабушек, наизусть знающих все перипетии «Санта-Барбары» и «Династии». И те, кого мы видели на экранах, становились принцами из мечты для нашего поколения. И вот такой принц со мной наедине – можно ли его отвергнуть? Могла ли я не соблазниться? Но я, наверно, насквозь неправильная, и ухаживания Сеймура на меня не подействовали. Вот только бедняга Сеймур никак не мог в это поверить, он искренне думал, что я кокетничаю с ним, а я не могла его грубо послать, потому мои отказы действительно походили на кокетство. Ни до чего серьезного у нас не дошло, но то, что происходило, больше напоминало любовную игру, чем мои попытки как-то отвязаться от назойливого американца, уверенного в своем превосходстве только потому, что он родился в обеспеченной семье англоамериканцев и его прадед был конгрессменом, дед входил в совет директоров моргановского банка, а отец занимал высокую должность в АНБ.
Беда в том, что как раз в разгар этого действа явилась Каришка и все поняла неправильно. Между нами произошел дикий скандал, причем бедняга Сеймур оказался в самом его эпицентре. Думаю, этот конфликт навсегда отбил у него желание ухаживать за славянскими девушками; сейчас он женат на мулатке, родом с Кубы, живет в Майями и избегает встреч со мной… да я и сама не стремлюсь с ним увидеться. Зато, как ни парадоксально, хорошо знаю брата его нынешней жены – удивительно красивый мальчик, к сожалению для многих женщин, абсолютно голубой. Как бы там ни было, на мою дальнейшую карьеру в журналистике это никак не повлияло. В смысле, не то, что брат жены Сеймура – гей, а наши с ним истории, могущие показаться курьезом, но имевшие самые серьезные последствия…
Она отхлебнула еще кофе.
– Может, если бы из-за этого моя работа в США сорвалась, все сложилось бы по-другому. Возможно, мне представился бы шанс все исправить. Я пыталась как-то наладить с Каришей отношения и до отъезда, и после. Я даже предлагала ей перебраться в Америку. Я бы выхлопотала ей гринкард, помогла бы устроиться, поддержала бы на первых порах. Но все мои предложения она просто игнорировала. Потом наши пути совершенно разошлись. Если честно, я думала, что она меня совсем позабыла…
Я достал еще одну сигарету и подкурил. Ирина молчала, я тоже молчал, затем, когда молчание сделалось тягостным, спросил:
– Что же изменилось?
– Сначала изменилось мое настроение, – ответила Ирина. – С какого-то времени я стала тяготиться Америкой. Ничего плохого про жизнь в Штатах сказать не могу, кроме того, что она какая-то совсем не наша. Говорят, что Америка – плавильный котел цивилизаций, но для меня, как и для многих известных мне русскоязычных парней и девушек, в этом плавильном котле вариться не очень приятно. К счастью, в Штатах растет интерес к России, во всех смыслах, и к нашей светской жизни в том числе. Российская культура всегда была популярна у американцев, но в основном у образованного класса, и почти исключительно классическая: балет, живопись, литература вроде Достоевского или Толстого, в общем, все, что как раз не относится к той сфере, в которой работала я, – к масскультуре. К этой части русской культурной жизни там относятся с иронией, а мы им в этом помогаем, поскольку так и не научились презентовать свой масскультовский продукт в удобном для США формате.
Но даже несмотря на это, последнее время в Америке заинтересовались современным российским кино, современной эстрадой, фотографией, сетевыми проектами… пошли разговоры о том, что нам, я имею в виду «Голливуд Ревю», следует завести русскую редакцию. И меня стали прочить в ее шеф-редакторы. Лестно, конечно… но мне вдруг стало страшно. Я давно жила в Америке и уже, что называется, потеряла связь с Родиной. И вот тут кто-то из знакомых показал мне Каринкин блог.
– Первый или второй? – уточнил я.
– Розовенький, – ответила она. – «Не оставляй меня, любимый», кажется.
Я кивнул. Значит, новая страница, но еще до перекраски.
– И что вы почувствовали? – спросил я.
– Я очень обрадовалась, – с легким смущением ответила Ирина.
– Чему? – удивился я.
– Как это «чему»? – не поняла Ирина. – Тому, что Карина обрела свое счастье. Тому, какая трогательная у вас с ней любовь. Даже тому, что она нашла себе успешного и интересного мужчину. Тому, что с вами она почувствовала себя счастливой.
Я машинально побарабанил пальцами по столу. Не срасталось. Я понял, что подсознательно пытаюсь понять, почему Карина отгораживается от сестры. Она не мифических доппельгангеров боялась. Она боялась вполне конкретную и на первый взгляд абсолютно не страшную Ирину.
Боялась, что та появится и отберет у нее ее счастье, как в прошлый раз? Может быть, хотя я вообще не понимал, как это возможно. Очень часто приходится слышать фразу: «он отбил ее у того-то», «она отбила его у той-то». На мой взгляд – чушь это собачья. Того, кто любит, нельзя «отбить», а тот, кто не любит, кого можно запросто «увести», угнать, как пелось в старой песне, как чужую машинку-девятку, и сам любви не заслуживает. Человек не машина…
Наверно, я слишком прямолинеен и вижу мир в черно-белых тонах, но, утащи меня Ктулху в подводный город Р`Льех, что ж это за любовь, если ее можно разрушить? Песочный замок, а не любовь.
