Я приземлился достаточно мягко и поспешил отпрыгнуть в сторону. Камни, упавшие вместе со мной, сложились в новую лестницу, ведущую в черноту подземных глубин. Я стоял перед спуском во тьму. Надо мной взмывала арка из черного гранита. Два четырехгранных столба и перекладина, на которой было начертано знакомым резким и размашистым почерком: «Остановись! Ты ступаешь в царство смерти»…
– Спасибо, Феликс, – произнес я тихо. – Очень обнадеживающе.
Он, естественно, не ответил.
Глубины сна, простирающиеся за аркой, вздыхали и перешептывались давно забытыми голосами. Выплескивали на поверхность видения, которые не мог осознать мой разум с первого взгляда. Они пытались зацепить меня, но не могли ни испугать, ни насторожить.
Я сделал шаг вперед, прорывая собой черную границу между сном и еще более глубоким сном, приближенным к смерти. Трон крылатого Танатоса мелькнул передо мной в новом видении: на этот раз мое тело, стоящее у его подножия, оказалось погруженным в камень до колен. Побеги маков оплетали голову, сок, капающий из цветов, падал на глаза, склеивая веки, и давал новое, еще более острое зрение. Остальные – все те, кого я видел здесь в прошлый раз, – уже рассыпались в прах. Толстый ковер корней вечной сныти глушил шаги, она тянула вверх десятки тысяч побегов, чтобы прорасти сквозь сон и вырваться на поверхность, к домам сновидящих. Зажечь на их порогах негасимые, живые костры…
Спертый воздух, наполненный горячим дыханием спящих, душил. Мириады видений кипящим потоком неслись прочь – и звали за собой. Забыться, провалиться в глубины древней памяти, окунуться во тьму…
Я сделал еще один шаг, разрывая густой морок. И еще один, двигаясь по едва уловимым ориентирам.
Я не искал возможность проникнуть в дом Амины из реальности. Мне нужно попасть в него отсюда. Из глубин.
Обрыв… отвесная скала… дорога, усыпанная осколками камней, каждая грань сверкает острыми краями…
В полумраке, наполненном видениями и тенями, начал вырисовываться пик, пронзающий небо. Или то, что в этом перевернутом мире могло считаться небом. Я увидел все именно таким, как представлялось мне во время поездки по реальному Нейлосу. Серая громада с косыми щелями окон и оскаленными провалами дверей. Интуиция меня не подвела.
Однако стоило подойти ближе, к самой границе, истинный облик дома рассеялся.
В лицо ударил яркий солнечный свет. Запахи горячего известняка, пыли, травы в сухом воздухе дополнили привычную картину.
Сновидение пропускало меня, самого ставшего частью сна…
В высоком каменном заборе была пробита узкая калитка. Над древностью постройки насмехалась современная камера, чутко реагирующая на движение. Я остановился под ней, дал себя рассмотреть. Красный глазок сфокусировался на мне, затем щелкнул электронный замок, и дверь в царство мертвого дэймоса отворилась.
Я шагнул внутрь.
Пышный сад, которому умело придали вид дикого леса, благоухал розами и шелестел листьями пальм. Пока я шел к дому, насчитал не меньше десяти видов. Из-за деревьев чувствовалось дыхание реки. Нейлос медленно нес свои мутные воды между берегами, заросшими папирусом и тростником.
Несколько работающих фонтанов создавали радуги из воды и солнечного света. Охранники, вооруженные автоматами, сливались с густыми тенями, за стволами пальм слышалось приглушенное рычание псов, взятых на короткие поводки.
Девушка в бордовой абайе сметала листья, нападавшие у дорожки, ведущей к дверям особняка. Она не подняла покрытой головы, но я все равно ощутил на себе внимательный, колкий взгляд.
Я прошел по широким ступеням, обратив внимание на то, что в камень искусно вмонтирована рамка-металлоискатель.
Деревянная дверь, украшенная богатой резьбой, распахнулась. На пороге стоял слуга в белой одежде. Он поклонился мне и сделал приглашающий жест.
Прохладный холл с зеркальными полами украшали мраморные статуи. И у меня не возникло сомнений, что каждой из них не меньше пары тысячелетий.
Слуга провел меня через арку бокового прохода в зал с рядом высоких окон от пола до потолка – и все они были открыты. По терракотовой террасе неспешно гулял роскошный павлин, переливающийся на солнце, словно драгоценный камень. Бесконечно длинный хвост тянулся за ним по плитам.
Запах каких-то незнакомых благовоний струился из отверстий в стенах.
В центре помещения был лишь низкий кованый стол со столешницей из яшмы и два клине, вырезанных из такого же красноватого камня, испещренного прожилками. Никаких безделушек. Ни статуэток, ни ваз с цветами или фруктами, ни светильников. Только гладкий, холодный мрамор.
В высокой нише стояла скульптура, которая выглядела так, словно пролежала в воде десяток столетий. Камень был изъеден солью, складки длинного одеяния, облегавшего женскую фигуру, сточены, черты лица стерты. И все же природа не смогла полностью уничтожить красоту изваяния.
– Статуя Артемиды, – прозвучал у меня за спиной низкий женский голос. – Работа Праксителя. Подняли со дна моря у берегов Геллеспонта.
Я обернулся. Ко мне шла высокая стройная женщина в длинном одеянии. Пока она неспешно пересекала гостиную, я внимательно рассматривал ее. Движения грациозные, но немного скованные. Льняное платье до пола, широкие рукава по середину кисти. Темные, почти черные волосы завязаны античным узлом. Карие глаза красивой миндалевидной формы. Полные, рельефные губы с едва заметными морщинками в уголках. Ее портил лишь нос – тяжеловатый для узкого лица, он придавал женщине легкое сходство с антилопой ориксом.
Она говорила и держалась так, словно не было ничего необычного в появлении постороннего человека… сновидящего в этом доме.
– Отец купил ее у Александрийского музея за двести миллионов. – Она скользнула по мраморной фигуре равнодушным взглядом.
На койне дочь Сотера говорила идеально, но ее голос звучал глухо, резко, временами даже грубовато.
– Он интересовался скульптурой или историей? – спросил я, делая шаг ей навстречу, но женщина тут же отступила, не позволяя сокращать расстояние между нами.
– Ни тем, ни другим. Просто вкладывал деньги в подходящие предметы искусства.
– А вы, госпожа Давлет, разделяете его незаинтересованность в культуре Полиса?
Она улыбнулась, подняла руку, машинально коснулась кончиками пальцев впадинки под ухом, и я отметил на точеной шее в этом месте бледно-желтое пятно недавно сошедшего синяка.
– Мы были похожи во многом, а во многом наши взгляды расходились.
Судя по всему, Амина не хуже меня умела вести диалоги с многоуровневым подтекстом. Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу, а затем я первым отвел взгляд, дав ей возможность почувствовать, будто она выиграла в этом «поединке».
– Госпожа Давлет, меня зовут Аметил Орэй. Я хотел встретиться с вами, но об этой встрече мы так и не смогли договориться.
