– Знаешь, Шурик, я не всегда могла сдерживаться, когда рассказывала о том, что будет, – призналась Мусенька. – Особенно, когда речь шла о репрессиях. Думаю, наболтала лишнего. Или, наоборот, недостаточно ясно дала понять, в чём заключалась неправильность того, что тогда творилось?
– Не переживай так – ты все сделала верно. Ведь сведения, которыми ты располагала, не были объективными – читая об этом периоде, ты всегда имела дело с мнениями людей, а они крайне редко бывают совсем непредвзятыми.
– Да, тебе-то хорошо. Техника – вещь однозначная. Поэтому ты смог разыграть комбинацию с почти наверняка предсказуемыми последствиями. А ведь впереди послевоенное время, пятьдесят третий год и этот гадостный съезд партии с его дурацким разоблачением.
– Знаешь, Мусь, мне кажется, если хорошо подумать и просчитать реакции руководства на те или иные наши высказывания, то можно будет повлиять на развитие событий.
– Как это ты себе представляешь? Нет, Шурик, я далеко не уверена, что нас послушают.
– Конечно, нас не послушают, – согласился я. – Значительно важнее, что подумают, услышав наши сообщения. А выводы будут делать сами – главное задать нужную направленность с учетом знания нами отдалённых последствий. Проблема только в том, что сами предпосылки известны нам лишь по общеизвестным фактам.
– Ну-ка, ну-ка, что ты имеешь в виду?
– Прикинь! После войны почти все страны, на территорию которых вошли советские войска, оказались в стане социализма. Но, как только рухнул СССР, в этих государствах куда-то улетучилось не только пролетарское единство, но и в добрососедских отношениях трещины поползли – я про вхождение кое-кого в НАТО. Отсюда вывод – незачем нам эти страны держать на поводке и подкармливать, тем более что были выступления и в Венгрии, и в Чехословакии и в Польше профсоюз Солидарность тоже боролся против социалистической системы.
– Следовательно, тратить ресурсы на восстановление их экономик и дальнейшее промышленное развитие – бесполезно, – кивнула моя умничка.
– Именно. Как на мой вкус, кроме Кубы, Вьетнама и Монголии нам со всеми остальными не следует дружить с такой уж подчеркнутой душевностью. Только на взаимовыгодной основе.
– С турками ещё, – добавила Мусенька. – Они вполне приличные люди. Но в этой войне Турция особых потерь не понесла, так что и помощи ей не понадобится. Так что? Предлагаешь начинать влияние? А то, мне кажется, к лету наша армия пересечет не только старую границу, но и новую. И начнёт освободительный поход.
Тут нас догнала машина, из которой вышел всё тот же младший лейтенант.
– Товарищ Чкалов хотел бы встретиться с Александром Трофимовичем. – Рация, что ли, у него в кабине?
* * *
– Трофимыч, Антоновна! Давно вас не видел. Проходите, садитесь, – Валерий Павлович был само радушие. – Давайте я вас чаем напою с морозца.
Чай был кстати, да и булочки нам понравились, опять же вспомнили общих знакомых – авиаконструкторов, конечно, да так разговор и перетёк на самолёты.
– Вот посмотри, – Чкалов выложил на стол несколько фотографий. – Узнаёшь?
Я внимательно разглядел изображение – ну как же – Ще-2. Но узнавать не спешил – думал, как эта машина впишется в мою не до конца ещё сформировавшуюся концепцию послевоенного будущего. В прошлой жизни производство этих аппаратов прекратилось сразу после окончания войны, хотя сделали их больше сотни, да и послужили они на славу. Не знал, что и в этом варианте развития истории они появятся – казалось бы, уж чего-чего, а транспортников успели наделать немало.
Выходит, их всё-таки оказалось недостаточно. Немудрено, если учесть предполагаемое количество проведённых зимой десантных операций.
И ведь вписалась эта машина в мою концепцию!
– Ну, кто же не знает старину Ще-2, – вышел я из задумчивости. – А ты, чего, Палыч, не поставил на него ММ-1 вместо М-11? Он же, бедолага, так натужно взлетает!
– Щербаков поставил самые доступные моторы из тех, что были в его распоряжении. Самолёт оказался довольно летучий, да ещё и сделали его сразу с широкой дверью. Производство уже передали в Оренбург.
– Так предложи конструктору на выбор или ММ2, или ММ1 – ему виднее, триста сил нужно с добавкой по восемьдесят кило на брата или можно обойтись двумястами при той же массе двигателя. А то разогнанные до ста пятидесяти бедные стосильные М-11 будут просто разваливаться в полёте – ресурс-то у них с повышением мощности снизился. А как закончится война, передашь в гражданскую авиацию. Чай, у К-5 уже все мыслимые сроки эксплуатации выходят. Они же остались без моторов – сняли с производства М-17, ну да ты сам на это жаловался.
– Хм! Думал, ты его затопчешь! – Чкалов подлил Мусеньке заварки, добавил кипятку и пододвинул вазочку с кусочками колотого сахара. – У тебя что, на каждый самолёт есть своё видение?
– На некоторые, – улыбнулся я, – особенно удачные. Помнишь «Фанеру-2» из фильма «Семеро смелых»? Прекрасная машина была для своего класса. Полагаю, его концепция должна будет получить своё развитие.
– Помню этот аппарат. С раздутыми боками кабины. А что ты понимаешь под понятием концепция? Не вообще, а именно для «Фанеры»?
– Это же приближение к весовой отдаче летающего крыла. Настолько близкое, насколько ещё сохраняется управляемость самолёта традиционной схемы.
– Погоди, погоди! Улавливаю мысль. То есть несущие фюзеляжи «Сарая» и Ан-226 тоже являются подобного рода приближениями, – сообразил Чкалов. – И Поликарпов в конструкции По-8 использовал этот же принцип.
– Да. Но По-8 более скоростная машина, поэтому крыльевидная форма фюзеляжа меньше бросается в глаза.
– Мальчики! Ну, вот опять вы про свои самолёты заладили! Вы бы, Валерий Павлович, рассказали провинциалам о том, что делается на фронте. А то мы, кроме как по сводкам, и не знаем ничего. А как начинаешь по карте прикидывать – совсем запутываешься.
– Тогда пожалуйте сюда, – Валерий Павлович отдёрнул шторку на стене и пред нами предстало…
– Святые угодники! – пробормотала Мусенька, хватаясь за щёки.
Котлы, котлы, котлы… Кружочками обозначены окруженные немецкие войска, и наши тоже. Но наших окруженных больше, зато сами кружочки меньше. И куча разноцветных стрелок, направленных во все стороны.
– Это положение двухчасовой давности. Обстановка чрезвычайно сложная, – продолжил хозяин кабинета, с видимым удовольствием отпивая из стакана с подстаканником и щуря глаз, в который направилась торчащая вверх ложечка.
Хрестоматийность ситуации мгновенно рассмешила Мусеньку – она не удержалась от того, чтобы не хихикнуть.
– Вот и я говорю, – поддержал её Чкалов. – Немцы уже не знают, куда отступать. Зенитная артиллерия у них замаскировалась и боится даже проявить себя, поэтому наша авиация беспрепятственно и непрерывно контролирует дороги. А сдаваться не хотят, пока наши артиллеристы не смешают их с землёй.
