– Проснитесь, товарищ капитан. Мы уже приехали, – тот самый полковник обернулся ко мне с переднего кресла.
Огляделся – мы опять на центральном аэродроме. Стоим около Мо-4, бывшего САМ-10, и выслушиваем доклад молоденького сержанта, явно недавнего выпускника лётного училища, о готовности машины к полёту и о том, что товарища капитана посадить решительно некуда, потому что в кабину загружена куча всяких нужных вещей, в том числе карты на всю дивизию, медикаменты и…
– А это ничего, товарищ полковник, – говорю я, стряхивая сонную одурь. – Я за вашим «мошиком» вполне успею на вот этом «овине», – показываю рукой в сторону стоящего на соседней стоянке Ан-226 с надписью «Шурик» во весь огромный борт. – Да вы не сомневайтесь – все про него забыли, а он заправлен и к полёту готов. Если хотите – могу и вашу «эмку» с собой прихватить. Да вы не беспокойтесь – машина только что пригнана с завода и ещё нигде не числится. Никто не хватится.
– Ты, что ли, пригнал? – весело глянул в мою сторону полковник.
– Так точно.
– И как она?
– Летает.
– Ну-ка, покажи.
Через дверь справа около хвоста забрались в просторный грузовой отсек, освещённый через широкое лобовое стекло. Я прошёл на пилотское место, пощёлкал выключателями – всё в порядке, горючего под пробку. По лесенке спустился с пристроенного в носовой части балкончика, где установлены пилотские кресла, на уровень пола грузового отсека. Здесь справа, по другую сторону прохода от туалетной, размещены многие важные устройства. В частности, мотоциклетный двигатель, запустив который легко оживить и гидравлическую систему, и пневматическую, и создать в сети приличное электрическое напряжение. Транспортник не должен зависеть от аэродрома.
Кикнул ногой по стартёру, убедился по индикаторам, что системы вышли на нормальный режим, открыл хвостовую аппарель и проследил, чтобы Эмка встала правильно. Скажете, что это дурацкое решение? Нет, это консервативный путь застраховаться от непредвиденных случайностей. Так мы и взлетели и с моим новым командиром, и с его машиной, и с её водителем. Оказывается – нам нужно под Оршу – то есть недалеко от тех мест, куда я мотался весь вчерашний день.
По пути, а мой новый начальник провёл всю дорогу на месте второго пилота, выяснилось, что прорыв немецких танков в направлении Шклова оказался для нашего командования полной неожиданностью. То есть как раз вчера, именно в момент нашего прилёта в Москву, это и произошло. Выходит, Сталина ещё не поставили в известность, но переброску войск в направлении наметившейся угрозы уже начали. Точно знаю – я же сам перебросил целую батарею!
Но свои догадки придержал – было не до анализа мелкого недоразумения, потому что выяснилось – на этом участке появилась группа очень опытных немецких лётчиков-истребителей, сумевших нанести серьёзный урон нашей авиации – речь идёт о десятках сбитых самолётов. Собственно, поэтому командир авиадивизии полковник Колыванов и забрал меня столь решительно и ни с кем не советуясь, что ему просто необходимы опытные лётчики. И, да, ему разрешили брать любого, кто под руку подвернётся. Я же не виноват, что подвернулся!
Вообще-то умелых пилотов в нашей авиации немало, но они разбросаны по многим фронтам, а проблему необходимо решать здесь и сейчас потому, что нельзя допустить господства в воздухе люфтваффе, когда в месте прорыва нужно к линии фронта перебрасывать войска, которых, кстати, в распоряжении Ставки не так уж много. Словом – время сейчас дорого, как никогда.
Сели мы около штаба дивизии, который располагался рядом с просторным полем, недавно колхозным, а теперь – лётным. Все кромки достаточно обширной «поляны» оказались заняты полками этой же самой дивизии. Без особого труда угадывались и штурмовики, и бомбардировщики, как современные, так и не очень. Истребители тоже присутствовали – двинувшись в их направлении, я без труда отыскал своё новое начальство.
Комполка майор Васютин сказал, что его уже предупредили, распорядился, чтобы оформляли все, как положено, а меня отправил знакомиться с эскадрильей. Да, ему до зарезу требуются опытные пилоты, потому что часть у них до сего момента была учебной. Всего несколько инструкторов с боевым опытом на весь полк. То есть меня сразу назначили комэском – хватило самого беглого взгляда в лётную книжку.
Короткий строй совсем молодых сержантов, недавно прибывших из училищ после ускоренного выпуска и наконец-то сытный ужин и сон. Я ведь только сегодня перед самым полуднем завершил мотаться по маршруту Москва-Шклов, а с тех пор только разок перехватил часок или около того в «эмке» комдива.
Октябрь месяц. Сырая палатка, сырые дрова в печке буржуйке, тепло моментально выветривается, тем не менее, выспаться удалось и даже проснуться пораньше, чтобы успеть изучить карту района, где нам предстояло летать. Личный состав поднял на рассвете и принялся по этой самой карте гонять. Троечники. Заодно выяснил, что питомцев моих здесь в полку успели по нескольку раз выпустить в воздух – взлетают и садятся они более-менее успешно. Ну и в прямом полёте не падают. В бою не был ни один. И вообще – и дивизия, и входящие в неё полки находились в не вполне мне понятной промежуточной стадии, когда тут на одной площадке проводится «обкатка» молодёжи, сдача-приёмка новых самолётов от промышленности, ремонт или доводка повреждённой и изношенной матчасти – этот Содом и Гоморра назывался «хозяйством Колыванова» и только что, буквально позавчера, располагался в средней глубины тылу. В тылу фронтового масштаба, а не армейского. А тут, откуда ни возьмись этот неожиданный прорыв, срочный вызов комдива… кажется, прямо в Кремль.
Ох, так ничего себе разворот событий – только что всё было безоблачно, а тут налицо все признаки неразберихи! Похоже, немцы нас неслабо «приложили». Не иначе «Быстроходный» Гейнц отчебучил одну из своих неожиданностей!
Тем временем, я продолжал настойчиво собирать сведения о месте, куда попал. Хорошие новости чередовались с плохими.
Полк вооружён По-3 – новыми скоростными маневренными истребителями – это плюс.
На истребителях отсутствуют пушки и бронеспинки, то есть стоит только пара ШКАСов – это минус.
Но сам самолёт от этого стал легче и не разбалансировался – это плюс. А вот радиостанций нет вообще – это минус.
И так – пункт за пунктом. Заводского брака техники не обнаружили, но моторы стоят мощностью всего тысяча сто сил, а не тысяча двести с чем-то, как будет чуть позже. То есть, я оказался, по сути, в москитном авиаполку с не вертлявыми самолётами, а с самыми привычными, классическими, несколько более тяжелыми, чем Мо-1, зато примерно так же вооружёнными. Разница только в количестве подвешиваемых под крылья бомб или реактивных снарядов. Ну и в массе машины вместе с прожорливостью двигателя.
Только я успел это осознать – тревога. Сумбур, путаница – одни взлетают, другие бегут прятаться в отрытые повсюду щели. Так уж получилось, что я взлетел, и на отрыве меня чуть не подловил какой-то желтоносый «мессер». Каким чудом не я чиркнул крылом по шарику, одновременно закладывая вираж и убирая шасси, – сам не пойму.
