Мусенька снова проводила меня на поезд и вручила торбочку с харчами на дорогу. Ну, в точности как та, из прошлой для меня, но теперь будущей жизни. И снова мы не обнялись и не поцеловались на прощание. Маленькие ещё.
Глава 16. Как мне аукнулся отпуск
Если кто не понял – в Горьком я раньше бывал. И даже жил. И работал на этом самом заводе. Было это значительно позднее, многое к тому времени изменилось, но некоторые места оказались знакомыми, поэтому я не плутал. Без особых проблем устроился в гостинице и утром к началу смены благополучно прибыл на завод. Прошёлся по цехам, посмотрел, как собирают самолёты. Тут сейчас царят древесина и ткань, которой обтягивают и крылья, и фюзеляжи. Пахнет клеем, лаком, стружкой. В цехе, размерами похожем на ангар, стоят в два ряда будущие крылатые машины, а вокруг – рабочие, занятые подгонкой и приделкой.
Внимания на меня никто особенного не обращает, потому что я тут не в пиджачной паре расхаживаю, а в обычном своём рабочем комбинезоне – понимаю, что не в дворянское собрание пришёл, а на производство. Оно и делу полезней, и заглянуть можно куда надо.
В другом цехе ставят моторы, дальше – регулируют тяги. Тут же и контролёры с инструментом проверяют углы и размеры. Не конвейер, но поток организован толково. А вот и выход на поле, вдоль края которого стоит рядок недавно собранных У-2.
– Ты откуда такой, весь из себя красивый? – ко мне подходит человек лет сорока с роскошными усами и папкой под мышкой.
– Из Осоавиахима.
– На приемку? Так чего медлишь – принимай, – и машет рукой как раз в сторону этого рядка.
Киваю и подхожу к крайней этажерке. Оглядываю её со всех сторон, проверяю, как что закреплено, как настроено, забираюсь и под сиденье, и за спинками не забываю пошарить, приборами интересуюсь, мотором. С виду – всё нормально. Проверяю качество обтяжки, слегка постукивая ногтями по ткани. Да, всё путём – уж я-то эти аппараты знаю «от» и «до».
– Вот формуляр, товарищ…
– …Субботин. Спасибо, – беру документы, просматриваю – и тут все правильно.
– В воздухе проверять будете?
– Непременно.
Забираюсь в кабину, устраиваюсь, пристёгиваюсь и жестом даю команду крутнуть винт. Мотор заводится легко, звучание его меня устраивает. Парень на краю лётного поля даёт отмашку – можно занимать взлётную полосу.
Выкатываюсь, разгоняюсь – машина послушна – и аккуратно, в академическом стиле взлетаю. Набор высоты, бочка вправо, бочка влево, полупетля с полубочкой, боевой разворот через левое плечо. Набор скорости и петля Нестерова. Набор высоты и сваливание в штопор. Выход – и на полосу, посадка и рулёжка обратно на своё место. Но парень с флажком отправляет меня в другую сторону.
Подходит девушка, та, что принесла документы, протягивает бумаги. Делаю запись о вылете, отмечаю, что замечаний нет, расписываюсь и направляюсь к следующей машине.
– Трофимыч! Кончай тут развлекаться! – ко мне торопится Конарев. – Тебя серьёзные люди ждут, а ты тут девушкам пилотаж всякий демонстрируешь. И где твой галстук?
Это он про то, что я сегодня не выгляжу пионером. А поскольку за последние два года заметно подрос, то не всякий сразу скажет, что я ещё не взрослый. Поэтому я вместо пионерского галстука надел не пионерский, делающий меня старше. В рабочей командировке как-никак, среди незнакомых людей. Мне сейчас не стоит косить под пацана. Да и рост у меня уже не совсем мелкий – я заметно вытянулся. Отсюда и недоуменный взгляд девушки, которая отлично видит, что галстук на мне присутствует.
– Полно тебе, Егор Кузьмич, шугать меня. Я, чай, не ворона. На приёмку ведь приехал.
– Сделаешь дело, и принимай себе, что душеньке твоей угодно, хоть до белых чёртиков. Пошли скорее.
Идем незнакомыми коридорами, а я, тем временем, думаю. Думаю о том, что отношение ко мне у товарища лейтенанта заметно изменилось. Я для него сейчас – часть команды. Свой человек. И это радует. Ведь мне неизвестно, в каких кабинетах кому он что докладывал. Или даже доказывал. Однако сейчас ведёт себя, как единомышленник. Добрый знак.
Заходим в просторный скудно обставленный кабинет. Доска, несколько простых письменных столов, люди сидят на разнородных стульях. Человек десять, не больше. Из знакомых – Поликарпов и Наденька-стенографистка со своим блокнотом.
– Добрый день, – здороваюсь.
– Добрый день, – отвечает Николай Николаевич, и продолжает: – Коллеги! Это товарищ Субботин Александр Трофимович. Пригласил его проконсультировать нас по проекту, порученному конструкторской службе нашего завода к подготовке на производство.
Сел на свободное место. Слушаю.
– Завод должен приступить к выпуску учебно-тренировочного истребителя УТИ-17, доведя до возможности серийного производства экспериментальную машину – прототип истребителя И-17. Так поставлена задача, – сообщил представительный мужчина, одетый в полувоенном стиле. – К сожалению, это распоряжение не изобилует конкретикой. Практически я сообщил вам всё, что содержится в техническом задании. Впрочем, сделано некое лирическое пожелание – машина должна облегчить курсантам, обучавшимся на тихоходных самолётах У-2, освоение скоростных машин в процессе усвоения навыков пилотирования боевых самолётов. Какие будут вопросы, предложения, пожелания? – замолчал он, обводя взглядом аудиторию.
Люди не спешили высказываться, изумлённо переглядываясь. Я тоже переглянулся с Конаревым и, уловив его кивок, поднял руку, словно на уроке. Но раньше, чем Николай Николаевич успел предоставить мне слово, высказался мужчина лет сорока, одетый в опрятный серый халат, дополненный чёрными сатиновыми нарукавниками.
– Может быть, у кого-то есть догадка, с чего всё это началось? Откуда ветер подул? Что за настроения возникли там, – он поднял указательный палец, намекая на самые верхи.
– Было письмо от нескольких лётчиков-испытателей, отметивших прекрасную устойчивость и управляемость машины, а также склонность её выравниваться при брошенном управлении, – ответил всё тот же «полувоенный». – Люди, подписавшие его, пользуются заслуженным авторитетом и хорошо нам известны. Они единодушно рекомендовали начать выпуск этих самолётов с целью повышения качества лётной подготовки. Руководство среагировало.
– Так не бывает, – возразил интеллигентного вида хлюпик в косоворотке. – Чтобы без конкретных цифр и требований? Да никогда.
– Бывает, – встрял коренастый брюнет, сидящий правее меня. – Если не цепляться к бумажкам, а просто подумать. Сказано же, что за основу нужно взять И-17. Значит, параметры этого образца ухудшать нельзя. Но нужно устранить замечания к нему. А именно – увеличить кабину, уменьшить диаметр пропеллера и укоротить шасси.
– Не просто увеличить кабину, но еще и сделать её двухместной, для курсанта и инструктора, – добавил «халат с нарукавниками». – Это не только ширина фюзеляжа, но и длина. И как мы сохраним скорость? Она ведь и без того признана недостаточной.
