– Я тоже не умею, – спокойно сказал Ваго. – Турпан о тебе позаботится. Прощай, Моа.
И с этими словами он развернул крылья почти вертикально, чтобы затормозить полет. Воздух ударил в них с такой силой, что чуть не оторвал. Голем крепко прижал к себе Турпана и Моа. Несколько мгновений он из последних сил держал крылья в таком положении, чтобы как можно быстрее сбросить скорость. Потом он потерял над ними контроль и перекувырнулся в воздухе. Тогда Ваго отпустил Турпана и Моа. Все трое разлетелись в разные стороны, подобно обломкам взорвавшегося метеорита, и врезались в океан.
Моа хотела закричать, однако в последний момент у нее хватило ума задержать дыхание. Удар о воду чуть не вышиб воздух из ее легких, но она каким-то образом выдержала. Она ничего не видела и не слышала, все звуки превратились в бессмысленный глухой рев, словно чьи-то холодные мокрые руки зажали ей уши. Моа даже не пробовала всплыть, она не знала, где верх, где низ, в голове все перемешалось. Она помнила только одно: как бы ни хотелось, нельзя пытаться дышать.
А потом ее настиг страх. Моа отчаянно заметалась, однако толку от ее беспорядочного бултыхания не было никакого. Наконец она увидела свет и устремилась к нему, ведь свет означал жизнь. Но сколько Моа ни барахталась, она только все глубже погружалась в воду. Внизу ждала пропасть, бездонная, как сама вечность, там синева океана переходила в непроницаемую черноту, и эта темнота засасывала в душную глубь. Туда, где есть только смерть.
Голова Моа вдруг стала легкой, как воздушный шарик. Зачем бороться? Это так глупо… Настолько легче просто расслабиться и отдаться на волю судьбы… В конце концов, разве не так она поступала всю свою жизнь? Разве не так устроен мир?
Нет. Уже не так. Моа не собиралась умирать, не теперь, в шаге от своей заветной мечты. Она не сдастся.
«Я хочу жить», – сказала она себе и из последних сил рванулась к поверхности. И хотя, несмотря на все ее отчаянные попытки, свет не становился ближе, хотя выбраться казалось невозможным, Моа упрямо цеплялась за каждую драгоценную секунду. Ее легкие горели огнем, кровь бешено стучала в висках, но она не собиралась отступать. Отныне она будет думать своей головой, никто никогда больше не будет решать за нее. А Моа решила выжить во что бы то ни стало…
Она терпела долго, куда дольше, чем ей казалось возможным. Но грудь пылала, и Моа не выдержала – выдохнула остатки воздуха.
В глазах сразу потемнело, потом в этом сумраке показался какой-то силуэт. Турпан. Он подплыл ближе и подхватил Моа. Последние силы уже покинули ее, она даже перестала бояться смерти. Она понимала, что он опоздал. Зрение почти отказало ей. Что ж, она боролась, как могла, и все же проиграла…
И тут Моа почувствовала, как губы Турпана прижались к ее губам – и в легкие хлынул воздух! Он был разреженный, его было мало, но это был воздух. Турпан снял респиратор и подарил ей вдох, заставив хватку удушья чуть-чуть разжаться. Потом он отстранился. К Моа вернулось зрение, теперь она снова могла видеть Турпана. Прижав ее к себе, он устремился вверх. Моа прильнула к нему, как младенец к матери. Больше она ничего не боялась. Она полностью доверилась Турпану. Как хорошо… Она уже успела забыть это ощущение, когда он рядом и обо всем позаботится и в его руках ей ничто не угрожает…
Они вынырнули на поверхность, и Моа с жадностью принялась глотать благословенный воздух. Турпан снова надел маску и тоже пытался отдышаться. Он уверенно держался на воде, девушка цеплялась за него. Мокрые волосы облепили ей лицо, косметика расплылась, но Моа была жива.
Она не выдержала и расплакалась от облегчения, потом спохватилась:
– А где же Ваго?
Турпан огляделся по сторонам, однако вокруг был только океан.
– Его нет, Моа. Его нет.
Спустя некоторое время к ним подошли корабли Килатаса. Кто-то бросил за борт канаты, Турпана и Моа втащили на палубу латаной-перелатаной посудины, где их радушно встретила Чайка.
– Вы самые удачливые ребята, которых я имела несчастье встретить, – с улыбкой заявила она.
– Человек сам творец своей удачи, – ответил Турпан. Глаза его тоже улыбались. – Тебе никто этого не говорил?
Чайка рассмеялась. Тут принесли одеяла, Турпан и Моа завернулись в них и прошли на нос судна. За спиной у них остался Орокос, массивный и суровый, над ним, словно приговор судьбы, сгущались черные тучи. А впереди лежал горизонт и то, что скрывалось за ним.
Турпан обнял Моа за плечи, и она прижалась к нему.
– Знаешь что? – сказал он. – Кажется, я передумал. Пожалуй, я все-таки отправлюсь с тобой на поиски новой земли.
Моа была почти без сил от горя и усталости, но все же легонько стукнула его по плечу.
– Как будто у тебя был выбор!
Турпан улыбнулся и снова привлек ее к себе.
– Нет, наверное, выбора не было, – прошептал он.
Эпилог
ПРЕДДВЕРИЕ АДА
0. 0
Солнце вставало, и солнце садилось, а Ваго все плыл по воле подводных течений.
Голем мог бы плыть и по собственной воле, если бы захотел. Но он не хотел. Он свернулся в клубок, приняв позу зародыша, и завернулся в крылья, как в кокон. Он не шел ко дну, но и не всплывал на поверхность. Должно быть, какая-то особенность конструкции – заполненные газом полости в пневматической системе или эфир в аккумуляторах – не давала ему погрузиться еще глубже, обеспечивая какую-то небольшую плавучесть.
Ваго доверился слепому, могучему морю, и оно несло его туда, куда пожелает. Он парил в пустоте, где были лишь мрак и ледяной холод. Если он открывал глаза, то не чувствовал никакой разницы – вокруг была все та же непроглядная тьма. Если бы изредка его покой не нарушали хищные обитатели вод, Ваго мог бы и вовсе забыть о том, что в мире существует что-то, кроме него. Впрочем, хищников было мало. Их отпугивал эфир.
Здесь, в глубине, Ваго будто и не существовал вовсе. Спать он не хотел, в воздухе не нуждался. Во время нападения на Осевую Цитадель он поглотил столько призраков, что его аккумуляторы полностью зарядились. Энергии должно было хватить на долгое время, хотя на какое именно, он не знал. В черной бездне вод не существовало дня и ночи, в ней царило безвременье.
Иногда Ваго вспоминал о Турпане и Моа. Как там они? Утонули в море или выжили? И ждет ли их в самом деле другая земля за горизонтом или они плывут в никуда? Может быть, они теперь счастливы. Может быть, мертвы. Он не знал. Он просто плыл в черной пустоте, и она представлялась ему преддверием ада: местом забвения, местом, где нет ничего определенного, верного. Ему здесь нравилось.
Он размышлял об Орокосе, городе, который покинул. Должно быть, теперь его не узнать. Последняя гастроль Шторма-вора наверняка была чудовищно разрушительной. Какой он теперь, Орокос, и существует ли вообще? Ваго понимал, что ему не дано это узнать. Если только течения Мирового океана не принесут его однажды обратно.
