– Это твоё, – Порфирьев кивнул на стоящую в углу полупустую коробку. Внутри лежали три банки консервов и несколько упаковок с продуктами. – Мужики разделили на всех поровну… – он на секунду умолк, – но теперь продуктов больше. И к утру станет ещё больше. Иди, корми семью. Потом надо будет поговорить, так что возвращайся, когда закончишь.
Из служебной двери Антон выходил с тяжёлым чувством. Он вдруг понял, что вчера трое полицейских и шестеро сотрудников станции погибли, попав под взрыв, а из тех, кто сегодня заканчивал начатое ими раскапывание доступа в гастроном, уже умерли двое, ещё как минимум столько же при смерти, а остальные в тяжёлом состоянии. На станции не осталось полицейских, а из сотрудников метрополитена уцелели лишь несколько женщин, фельдшер и пара техников. Кроме этого все служебные помещения превращены в заполненный больными лазарет, в котором ежедневно умирают пациенты. Как только он накормит семью, то обязательно проведёт ещё час за передатчиком. Взрывов на поверхности не было всю ночь, помех должно стать меньше, и МЧС должно его услышать.
До вагона Антон добирался, подгоняемый острым чувством голода, помноженным на ожидание приближающегося приёма пищи. Пробраться через заполонившую станцию толпу было нелегко, приходилось в прямом смысле проталкиваться вперёд, и он очень опасался, что кто-нибудь из толпы попытается выхватить у него коробку. Антон её предусмотрительно закрыл, чтобы не подвергать людей соблазну, но всё равно каждому ясно, что у него там. К счастью, всё обошлось. Все тщательно следили за всеми, и справедливость соблюдалась единогласно. Выбраться из толпы Антону удалось где-то на полпути к своему вагону, зато дальше людей не было вообще, и он перешёл на бег. Трупа бородача, выброшенного Порфирьевым из дверей, на земле не было, и Антон, затолкав коробку в вагон, влез следом. Брюнетки и её спутников в вагоне тоже не оказалось.
– Папа! – Давид встретил его появление восторженным возгласом. – Ты принёс еду?!!
– Конечно! – авторитетно заявил Антон. – А ты как думал? Я главный инженер, я распределяю среди людей скафандры для выхода наружу! – Он обвёл взглядом сильно опустевший вагон: – Почти никого! То-то на станции не протолкнуться!
– Все ушли туда в надежде получить продукты, – подтвердила Дилара, торопливо распаковывая коробку. – Что тут? Чипсы… кукурузные звездочки… Рыбные консервы… крекеры… банка тушенки… это что… карбонат вроде… надеюсь, не пропал ещё… консервированные оливки? Ладно, сойдёт! – Она быстро рассовывала содержимое коробки по пакетам и чемоданам. – Остальное потом. Дети, сейчас будем кушать! Дорогой, открывай банки!
– У меня нет консервного ножа! – только сейчас Антон понял, что консервы вскрывать нечем. – Давай попробуем твоим кухонным. Надеюсь, он не сломается.
– Вот! – Давид выхватил из кармана заляпанных джинсов совсем не консервный нож. – Этот не сломается! Только лезвие вытереть надо!
– Откуда у тебя это?! – изумился Антон.
– Забрал у ишака, которого дядя Олег завалил! – воинственно заявил сын. – Возьми себе, пап, у меня ещё один есть! У мужчин должно быть оружие, чтобы защищать семью!
– Мама, мне холодно! – жалобный голос Амины оборвал Антона на полуслове, и он не успел отчитать сына за жаргон. – Хочу чай!
– Сначала надо покушать, зайка моя, а потом папа принесёт тебе чая! – Дилара ласковым голосом успокаивала дочь, надевая на неё лёгкую курточку. – Ты же хочешь кушать?
– Да! – закивала дочурка, переводя взгляд на отца: – Ты принесёшь пахлаву с чаем?
– Я пока не знаю, – Антон бросил на жену умоляющий взгляд. – Но я постараюсь!
– Папа постарается, зая! – Дилара протёрла нож убитого и сунула его мужу: – Открывай банки!
Оказалось, что открывать консервную банку ножом очень неудобно, нож резал жесть вкривь и вкось, рука соскальзывала, и Антон дважды чуть не порезался. Пока он мучился, жена понизила голос так, чтобы не слышала увлеченно хрустящая крекерами Амина.
– Половина коробки – полуфабрикаты, которые нужно готовить, – прошептала она. – Но у нас нет огня. И здесь становится холоднее, Амина мёрзнет. Мы должны как-то греться!
– В метро нельзя разводить костры! – возразил Антон. – Это вызовет задымление и отравление!
– Об этом знают даже дебилы! – оборвала его жена. – Все смотрят новости, и все в курсе, как из-за пары метров затлевшего провода останавливают движение и эвакуируют целые станции! Но без кипятка я не сварю спагетти, которые ты принёс! И не сделаю Амине чай! Ты же инженер, придумай что-нибудь! Сделай электроплиту! И нам нужна хоть какая-то теплая одежда, хотя бы одеяла! Я взяла детям пару кофт и ветровки, но говорят, что на улице уже четыре градуса! Такой одежды у нас нет! Найди что-нибудь! Поговори с администрацией, ты же с ними работаешь! Здесь, на станции, наверняка есть какие-нибудь пледы или что-то такое! И принеси Амине горячее питьё, она уже шмыгает носом! Не хватало ещё, чтобы она заболела!
После еды Антон почувствовал себя гораздо лучше и одновременно сильно уставшим. Он выпросил у Дилары два часа на сон, но проснулся через час от озноба. Во сне температура тела понижается, и без одеяла кому-то может показаться прохладно даже в тепле. Антон, как подобает коренному москвичу и интеллигенту, особой морозоустойчивостью никогда не отличался, и сейчас, спросонья, остро чувствовал, что температура на станции понижается. Пожалуй, надо забрать оставленную в слесарке спецовку, выданную ему техниками. Антон старался не надевать её лишний раз, чтобы не провоцировать эмблемами метрополитена обитателей станции. После кровавого кошмара, связанного с жестоким подавлением разграбления буфета, многие относились к администрации негативно. Но теперь его все знают в лицо, так что эмблемы не важны, зато в спецовке будет ощутимо теплее.
Вернувшись на станцию, он обнаружил, что толпа, скопившаяся на платформе и подступах к ней, стала не такой непроходимой, как раньше. Выяснилось, что активисты прекрасно справляются без него, за это время в магазине побывали ещё три команды, и в данный момент там находится следующая. Многие обитатели станции уже получили продукты, и на Антона, как на главного инженера, отовсюду посыпались требования снабдить людей кипятком и возможностью приготовить пищу. Кроме того, люди жаловались на понижающуюся температуру и спрашивали, получен ли ответ от МЧС. Антон пообещал заняться всем этим немедленно и отправился искать техников. Они обнаружились в слесарке, спящими среди россыпи использованных запчастей.
– Отопление станции производится от городских сетей центрального отопления, – в ответ на вопрос Антона сообщил старый техник, болезненно потирая виски. – А от них ничего не осталось, как от остального водопровода. Для сохранения тепла использовались тепловые завесы, но они стояли наверху, на входе на станцию, теперь там сплошной слой руин, сам знаешь. Можно попытаться использовать отопительные системы вагонов, но они электрические, это оставит нас без энергии за сутки. Теплых вещей на станции нет, откуда бы они тут взялись, мы метрополитен, а не магазин. Есть несколько пледов в комнате отдыха, но их использовали в качестве подстилок, когда размещали раненых в служебных помещениях. Медпункт совсем маленький, там и десяти человек не поместилось, а их теперь полсотни.
