— Может, угнали? — Катя смотрела на цветок, который эксперт-криминалист аккуратно измерял и фотографировал. — А это что за ужас такой?
— Это? Тебе это ничего не напоминает?
— Никита, я… А где ты его вчера видел?
— В Воронцове. — И Колосов коротко, очень коротко рассказал все.
— Голиков, я же с ним тоже встречался, — к ним подошел зампрокурора, — несколько лет назад в одном процессе вместе заседали. Он в прошлом был адвокат Московской коллегии, потом вроде как контору свою основал и уголовные дела уже не вел, только гражданские. Как его разукрасили-то, ведь и не узнать, — он покачал головой. — Документы при нем какие-нибудь есть?
— Только вот это. — Колосов подозвал криминалиста, и тот показал им какую-то пластиковую карточку, уже запакованную в пакет. Она тоже была вся окровавлена, но черты лица погибшего на цветном фото все же можно было рассмотреть. — Это охотничий билет.
— Охотничий билет? — переспросила Катя.
— Точнее, членская карточка столичного охотничьего клуба. Она была в кармане его брюк. Больше при нем мы ничего не нашли — ни паспорта, ни водительского удостоверения, ни ключей от машины, ни денег. Только это.
— Так, может быть, это все же ограбление, — предположил зампрокурора. — Хотя… — он с сомнением покосился на извлеченную из раны улику. — Щепки в раны засовывали, отбитые горлышки от бутылок — тоже. Однажды даже петарду извлекали — дело было об убийстве с целью сокрытия изнасилования. Но чтобы засовывали какие-то цветы…
Катя отвернулась. Всему есть предел, даже профессиональной выдержке. Она старалась как можно глубже дышать, борясь с тошнотой. Голос судмедэксперта доносился до нее словно издалека: щепки, отбитые горлышки, петарды…
Да, такое случалось. И все это были в основном дела о серийных убийствах, диких по своей животной бессмысленной жестокости. Осколки стекла, воткнутые в глаза, отбитые горлышки бутылок, вонзенные в изуродованные трупы. Петарда, засунутая в половые органы изнасилованной женщины, — устрашающая визитная карточка маньяка из Измайловского парка — дела пятилетней давности. Все это были случаи из криминальной практики. Но засунутый в рану цветок ?!
Колосов снова кому-то позвонил:
— Данные наблюдения, да, это очень срочно, подними журнал, — приказал он. — Во сколько она из Воронцова уехала, я знаю, да, около пяти. В 16.45, если точно. Да, не на своей машине, на черном «Мицубиси Паджеро» гражданина Голикова Марата Евгеньевича. Дальше куда они вместе поехали? Так… какой бар? «Золотое руно»? Адрес? Набережная Тараса Шевченко, так… Пробыли там до 18.40 и затем поехали куда? Так, Долгоруковская улица… Выходит, она привезла его к себе домой?
— Кто? О ком ты говоришь? — шепотом спросила Катя.
Он жестом показал: сейчас, не перебивай.
— И сколько он пробыл на квартире у Пеговой? Так, до 2 часов 46 минут. Ночью, значит, уехал на ваших глазах? На своей машине? А гражданка Пегова Фаина? Осталась в квартире? И до сих пор дома? Никуда не выходила, не отлучалась? А эта ее сожительница? Ойцева Алевтина? — Колосов рубил вопросы, как сучья на дереве. — Ночью ее не было? А когда вернулась? Полчаса назад на машине «Вольво»? И где сейчас? Там, в квартире?
— Значит, он был у этой самой Фаины всю ночь? — спросила Катя, когда он закончил выяснять.
— Почти до трех, потом уехал. Он уехал, наши остались загорать на Долгоруковской. А его спустя полчаса или час убили. — Колосов смотрел на труп. — Смерть, по предварительным данным, наступила примерно в три тридцать. Кто стрелял, где? Куда он поехал? И как очутился здесь, привязанный к дереву?
— Привязанный к дереву? — Катя обернулась. Это дерево, на которое она и внимания не обратила… Самое обыкновенное дерево, клен. На стволе — бурые потеки.
— Я же сказал — он был привязан так, чтобы его можно было увидеть с проходящего по мосту поезда. Его заметили пассажиры электрички. Паника началась, — Колосов махнул рукой. — Одной женщине в вагоне плохо стало, «Скорая» ее увезла — преждевременные роды от такого вот утреннего пейзажа с мертвецом. Катя, его привязали специально. Это не ограбление. Тачка у него крутая, но она тут ни при чем, голову даю на отсечение. Это демонстрация, устрашение — то, как был оставлен труп. Намеренная демонстрация — и эта чертова дрянь в ране, этот цветок, и… — Он хотел сказать что-то еще, но тут зазвонил телефон.
Колосов выслушал рапорт.
— Борисов с ребятами установил через коллегию адвокатов адреса двух его квартир, в одной из них на Краснопресненской набережной проживает его мать Голикова Александра Арсеньевна, — сказал он тихо. — Краснопресненская набережная, тринадцать, надо записать для памяти… Они сейчас там, беседуют, с ней истерика. Его машина обнаружена возле дома. Закрыта. Салон чистый. И вокруг все чисто. А в арке на асфальте следы крови. Туда уже выехала группа экспертов, надо взять образцы.
Катя молчала.
— Мать говорит, что он к ней не приезжал. И не звонил со вчерашнего дня. Она и машины не видела, хотя утром выводила собаку. Машина на набережной стоит как раз под их окнами. А чтобы во двор попасть, надо войти в арку. Там следы крови.
— Ты хочешь сказать… по-твоему, его убили на Краснопресненской набережной, в самом центре Москвы? — Катя не верила. — Это же почти правительственная зона, там же Белый дом, там милиции должно быть полно и днем и ночью… Ты хочешь сказать, что, уехав от Фаины, он прямиком направился к матери? Но… у него же есть — ты сам говоришь — другая квартира, его собственная, так почему же…
— Он сказал мне, что этот адвокат… что он любит мать.
— Кто это тебе сказал?
— Балмашов. — Колосов подозвал эксперта: — Что с пулями?
— Все три в нем, — ответил тот. — Достанем во время вскрытия. Все три ранения слепые, на наше счастье.
— Это надо сделать как можно скорее, желательно сегодня.
— Да уж поторопимся, Никита Михайлович. Придется, раз такой расклад. — Эксперт мрачно кивнул.
Колосова окружили подошедшие сотрудники милиции. Закончилась проческа прилегающей к месту происшествия территории.
— Осмотрите еще раз, метр за метром. Его же не на себе сюда, к мосту, приволокли, его на чем-то привезли, — донесся до Кати его голос. — Следы автомобильного протектора — вот что мы с вами ищем. Я должен знать, что это была за машина.
Глава 18 «СТО СОРОК ПО ФАРЕНГЕЙТУ»
Осмотр места происшествия длился несколько часов. Труп Голикова увезли на вскрытие, и Колосов вместе со следователем и заместителем прокурора отправился в морг. Их интересовали пули. А Катя даже ради пуль вынести этого зрелища не могла.
Вместе с одной из дежурных машин она вернулась в Москву. Никита вызвал ее и… Вот дальше мысли Кати путались. Мертвец, привязанный к дереву так, чтобы его могли разглядеть с проезжающих по мосту поездов. Человек, в прошлом совершенно Кате незнакомый, но, оказывается, встреченный накануне Никитой. Никаких документов, только карточка охотничьего клуба. Цветок, вонзенный в зияющую рану. Пластиковый окровавленный муляж.
