— Очень просто: я играю на скачках.
— В скачках я не разбираюсь, однако не понимаю, как можно добывать средства к существованию, делая ставки на лошадей, — скептически заметил я.
— Очень даже можно, — ответил он. — Я-то именно так и живу! Я вам вот что скажу: давайте я и вас этому научу. Мы пойдем на скачки, и я гарантирую: вы выиграете сотню долларов.
— Это каким же образом?
— Я заключу с вами пари на сто долларов, что вы выиграете, — сказал он. — Тогда, если вы выиграете, останетесь при своих, а проиграете, так получите сто долларов!
И я подумал:
— Черт! А ведь он прав! Если я выиграю на скачках сто долларов и отдам их ему, то ничего не потеряю, да еще и бесплатный урок получу — доказательство того, что его система работает. А если он потерпит неудачу, я получу сто долларов. Отлично!
Он отводит меня в букмекерскую контору, где имеется список всех лошадей и ипподромов страны. Знакомит с какими-то людьми, которые заверяют меня:
— Господи, да он классный парень! Я уже свою сотню выиграл!
Постепенно до меня доходит, что деньги-то мне придется ставить свои собственные, и я начинаю немного нервничать. И спрашиваю:
— Сколько я должен поставить?
— Ну, сотни три, четыре.
Такой суммы у меня с собой не было. Кроме того, меня охватывает тревога: а ну как я проиграю все мои ставки?
А он вдруг говорит:
— Знаете что? Мои рекомендации обойдутся вам всего в пятьдесят долларов, да и то при условии, что от них будет польза. А не будет, так я выдам вам сто долларов, которые вы все равно должны были выиграть.
Я думаю:
— Ух ты! Так я выигрываю в любом случае — либо пятьдесят долларов, либо сотню! Как же он, черт побери это делает?
И тут я начинаю соображать, что если игра идет достаточно ровно, то есть выигрыш приходится на половину случаев, — давайте забудем пока о небольших затратах, которых требует он сам, так легче будет понять основной принцип, — шансы выиграть сто долларов относятся к шансам потерять четыреста как четыре к одному. И выходит, что при пяти его попытках проделать с кем-либо этот фокус, люди, его послушавшиеся, четыре раза выигрывают по сто долларов, из которых он получает две (показывая заодно, какой он умный), а на пятый раз ему приходится сотню заплатить. Стало быть, он получает, в среднем, двести долларов и отдает сто. В общем, как он это делает, я, наконец, понял.
Все это тянулось несколько дней. Он изобретал какую-нибудь схему, которая на первый взгляд казалась страшно прибыльной, однако, обдумав ее, я рано или поздно понимал, в чем состоит его фокус. В конце концов, он, почти отчаявшись, говорит:
— Хорошо, давайте так: вы платите мне вперед пятьдесят долларов за совет, а если вы проигрываете, я возвращаю вам все ваши деньги.
Ну уж тут-то я проиграть никак не мог! И я говорю:
— Хорошо, договорились!
— Отлично, — говорит он. — Вот, правда, мне придется уехать на этот уик-энд в Сан-Франциско, но вы сообщите мне результаты почтой и, если вы проиграете ваши четыреста долларов, я вам их пришлю.
Первые его схемы были построены так, чтобы он смог заработать деньги на честной и чистой арифметике. А теперь он собрался уехать из города. И получить деньги с помощью этой схемы он мог только одним способом — ничего мне не прислав, так что на сей раз речь шла уже о самом настоящем мошенничестве.
В общем, ни одного из его предложений я так и не принял. Но наблюдать за его махинациями было очень любопытно.
Еще одним моим развлечением были в Лас-Вегасе знакомства с работавшими в разных шоу девушками. Сколько я понимаю, им полагалось болтаться между номерами вблизи от стойки бара, привлекая к ней посетителей. Там я с несколькими из них и познакомился, поговорил — очень милыми они оказались созданиями. Те, кто говорит: «Ну да, девицы из шоу, понятно», просто-напросто уже решили для себя, кто они такие! Но возьмите любую группу людей, присмотритесь к ней — и кого вы там только не обнаружите. Например, была среди тех девушек дочь декана одного университета с восточного побережья. Она любила и умела танцевать, а летом работу танцовщицы найти было трудно, вот она и поступила в Лас-Вегасе в кордебалет. Большинство этих девушек были милыми и общительными. Ну и красавицы, все до одной, а я почему-то люблю красивых девушек. На самом-то деле, главное, чем меня привлекал Лас-Вегас, как раз девушки из шоу и были.
Поначалу я немного побаивался: такие красавицы да с такой репутацией — и так далее, и тому подобное. Я пробовал завязывать с ними знакомства, однако разговоров у нас не получалось, потому что я малость давился словами. Да, сначала мне пришлось трудно, но понемногу полегчало и, наконец, я до того уверовал в себя, что вообще уже никого не боялся.
Всякого рода приключения я отыскиваю своим, особым способом, описать его довольно сложно, но, в общем, он похож на ужение рыбы: ты забрасываешь крючок с наживкой, а потом сидишь и терпеливо ждешь. Когда я рассказываю кому-либо о некоторых из таких приключений, мне говорят: «Да ладно вам — вы лучше покажите, как это делается!». И мы идем в бар, посмотреть, не подвернется ли что-нибудь, и люди пришедшие со мной, уже минут через двадцать теряют терпение. А для того, чтобы вам что-нибудь подвернулось, нужно прождать, в среднем, дня два. Я подолгу разговаривал с девушками из шоу, одна знакомила меня с другой и спустя какое-то время вдруг да и случалось что-то занятное.
Помню одну девушку, которая любила «Гибсонс». Она танцевала в отеле «Фламинго», я довольно хорошо ее знал. Приходя туда, я просил поставить на ее столик бокал «Гибсонса», — чтобы известить о моем появлении.
Как-то раз я подошел к ней, сел за ее столик, а она говорит:
— Со мной сегодня мужчина — азартный игрок из Техаса. — (Я о нем уже слышал. Всякий раз, как он садился в казино за столик для игры в кости, вокруг собирались люди — посмотреть, как он играет.) Вскоре он вернулся к столику моей знакомой, и та представила нас друг другу.
Первым, что он мне сказал, было:
— А знаете? Я тут прошлой ночью шестьдесят тысяч просадил.
Ну, я-то понимал, как мне себя вести: взглянул на него с выражением, из которого явствовало, что услышанное меня нисколько не поразило, и спросил:
— И как по-вашему, умно это или глупо?
Потом мы с ним завтракали в ресторане отеля, и он сказал:
— Послушайте, давайте я за вас заплачу. С меня тут почти ничего не берут, потому что я много играю.
— Спасибо, у меня достаточно денег, чтобы не тревожиться относительно того, кто заплатит за мой завтрак.
Так я и осаживал его всякий раз, как он пытался произвести на меня впечатление.
Чего он только не пробовал: рассказывал, какой он богатый, какими морями нефти владеет в Техасе, — все без толку, потому что я просто знал нужную формулу!
