Развернув первый ознакомительный блок, Сергей собрался было начать работу с данными, но неожиданно вспомнил совет Роднина обратить внимание на даты. Мол, поймешь, о чем речь. Интересно, что имел в виду генерал-лейтенант? Сам ведь сказал, что ему предстоит отправиться под Ленинград, значит, в любом случае или середина июля, или начало августа, выбор невелик. Ну, плюс-минус пару недель с учетом внесенных в ход исторических событий (или, как с умным видом любили говорить некоторые слушатели, «главной исторической последовательности») изменений – вон тот же Смоленск на момент прохождения прошлого «Тренажера» все еще держался. Группу армий «Центр» более-менее удалось притормозить – возможно, что и фон Лееб тоже на месте забуксовал. Хотя нет, июль все-таки, вряд ли. Поскольку тогда получится, что он перенесется в прошлое ДО того, как побывал там год назад. Возможно ли такое? Гм, да кто ж его знает, вполне может оказаться, что да. Ведь попавший под Смоленск Кобрин-комбриг все равно никак не узнает, что за несколько недель до того под Ленинградом побывал Кобрин-комдив!
В следующий миг Сергей задумчиво хмыкнул. Похоже, глупость сказал… в смысле подумал. Если б он побывал под Ленинградом в июле и выполнил задание, то Сенин бы в любом случае об этом знал. Получается, или он задание не выполнил, или июль для него закрыт. Хотя тут тоже возможны разные варианты: мог и не знать. Ведь блокада Ленинграда только в сентябре началась, а до того шли ожесточенные бои. И даже если ему удалось переломить ситуацию, комбриг мог и не придать этому большого значения. Информация в тот период подавалась весьма дозированно и расплывчато, секретилось все, что можно – «в Н-ском районе значительных успехов добилась Н-ская дивизия Красной Армии, освободив от немецко-фашистских захватчиков город Н-ск», – так что слышать о некой серьезной победе на Северном фронте Сенин, конечно, должен был, но точной локализации мог и не знать.
Понятно, что армейцы сведения с фронтов не от Совинформбюро получали, но не стоит забывать, что 101-я ТД под Смоленск перебрасывалась спешно, прибыв буквально накануне начала контрудара. Так что, как ни крути, Сенину было просто не до того, чтобы вдумчиво интересоваться положением на других фронтах. Помнится, и ассоциация с реципиентом у него прошла как никогда легко именно оттого, что комбриг чудовищно вымотался после нескольких дней в дороге, ночной выгрузки из эшелона и марш-броска в район сосредоточения. Где уж тут новостями интересоваться…
С другой стороны, сам-то он ведь должен был об этом знать? Определенно должен… если только ему перед прохождением прошлого «Тренажера» негласно не ограничили доступ к исторической информации. Еще год назад он бы в подобное просто не поверил – зачем? Глупости какие… А сейчас, после того что узнал от Роднина? Пожалуй, подобный вариант вполне возможен… Блин, просто голова кругом! Все, довольно гадать – вот прямо сейчас все и узнает. Разберется, что имел в виду товарищ генерал относительно дат, и поймет…
Выбрав и раскрыв нужный файл, Кобрин вчитался в касающиеся временно́й привязки строчки. Вчитался – и, не сдержавшись, задумчиво присвистнул. Двенадцатое августа сорок первого года! Вот оно что… Никакой не июль, как выяснилось, а все-таки август. Буквально на несколько дней с самим с собой разминется – в прошлый-то раз он в восьмое число перенесся! Любопытно…
Хм, вот, кстати, и новая «задачка для ума»: а возможна ли вообще одновременная ассоциация сразу с двумя реципиентами? Когда им рассказывали о процедуре переноса, ни о чем подобном и речи не шло. Собственно говоря, просто ни у кого мысли не возникало спрашивать. Нет, глупость, никак такого быть не может. Поскольку откровенной шизофренией попахивает, суть расщеплением личности. По возвращении можно и в спецгоспиталь отправиться, в психиатрическое отделение. Откуда уже никогда не выйти. Точнее, выйти, но после коррекции памяти… и сразу в отставку по инвалидности. Брр, от такой перспективы аж мурашки по коже… на фиг, на фиг! Мы уж как-нибудь по старинке: сначала в восьмое августа, а через годик – в двенадцатое.
Глава 2
Земля, далекое будущее
Разобравшись с датировкой предстоящих событий, Кобрин продолжил изучение информации. Итак, через несколько дней под его командованием окажется сто девяносто первая стрелковая дивизия – вполне предсказуемо, коль сражаться предстоит на Лужском рубеже. Сформирована в ЛВО в начале весны сорок первого, к 22 июня дислоцировалась в районе Кингисепп – Нарва – Сланцы. В начале июля вместе со 177-й СД входит в состав Лужской оперативной группы, развернута вдоль восточного берега Нарвы фронтом на запад. В середине месяца снята с позиций с приказом срочно занять Кингисеппский участок Лужского укрепрайона и остановить наступающие с южного направления части 6-й танковой дивизии, дождавшись подхода к реке Луга 2-й дивизии народного ополчения. Но дивизия, увы, просто не успевает выполнить приказ. В результате гитлеровская боевая группа «Раус» при помощи диверсантов полка особого назначения «Бранденбург-800» с ходу захватывают в районе крохотной деревушки Поречье неповрежденный мост и занимают стратегический плацдарм, полностью контролируя дорогу Поречье – Ивановское – Большой Сабск. К моменту подхода ополченцев немцы успевают закрепиться, дождавшись прибытия основных сил, и выбить их уже не удается даже при помощи спешно подошедшего сводного танкового полка. После недельных кровопролитных боев с переменным успехом и значительными потерями с обеих сторон советские войска переходят к обороне, и фронт на некоторое время стабилизируется.
Сергей потянулся к виртуальному экрану, собираясь «перелистнуть» страницу – все это он и так знает, да и к чему устаревшая почти на месяц информация? Он-то ведь в август отправится, а не в июль. А в конце лета и осенью дивизии придется совсем не просто. Тяжелые бои с 291-й пехотной дивизией Вермахта, отступление в направлении на Петергоф. Контрудар – и снова отход, теперь аж до Ораниенбаума. Небольшая передышка – и новое наступление. И через несколько дней еще одно, снова не слишком удачное. Эвакуация судами Балтфлота в Ленинград. Переброска на восточный берег Ладоги, ноябрьский контрудар на Будогощь – Грузино, отход с большими потерями на восток…
Впрочем, все эти подробности уже не важны: если он успешно выполнит свое задание, ход событий неминуемо изменится и все это станет не более чем историей. Помнить о которой будут лишь далекие потомки… или не будут? Вот и снова тот самый вопрос, не дающий покоя со времен прохождения первого «Тренажера»: куда именно он попадает? В один и тот же мир, где изменения линейны, или все-таки в разные? Так вроде бы уже убедился, что мир тот же самый? Или нет и он все-таки ошибается? Поскольку ни одного реального доказательства Сергей так и не получил – даже спасение прадеда, по большому счету, ровным счетом ничего не меняет. Если допустить существование параллельных реальностей, то можно предположить вообще все, что угодно: любой вариант развития событий в любом из бесчисленного количества миров. Хотя как в подобном случае быть с информацией из архива МО? Которая пусть косвенно, но подтверждает, что судьба предка изменилась именно благодаря появлению в прошлом его далекого потомка? Или снова отцы-командиры наложили какие-то ограничения, о которых он ни сном ни духом? Блин, а ведь зарекался не углубляться настолько! Так, все, стоп! На данный момент имеются куда более актуальные вопросы…
