— Может, вы мне имя этого ее сожителя назовете? — саркастически спросил Свидерко.
— Нет, не смогу. Я его пока не видела.
— Ну, знаете, Катюша… — Свидерко махнул рукой.
— Я его видел вчера вечером, — сказал Колосов. — Это Алмазов. Они откуда-то приехали поздно на его машине. Потом обнимались. Он все просил ее остаться у него.
Свидерко прикусил верхнюю губу, украшенную маленькими щегольскими усиками.
— Ну? — произнес он. — И кто же в конце концов у нас остался?
— Светлана Герасименко из двенадцатой квартиры на четвертом этаже, — сказала Катя. — С мужем разведена, живет вдвоем с шестилетним сыном, сразу же после убийства Бортникова по невыясненной причине оставила хорошо оплачиваемую работу в казино. По моим наблюдениям, очень редко выходит из дома. Она моложе Бортникова на пять лет, судите сами — миловидная, хрупкая, молодая блондинка.
— И это все? — спросил Свидерко убито. — А где же доказательства, что это именно она была знакома с Бортниковым?
— Доказательства даст обыск в ее квартире, — повторила Катя. — Вы там найдете его отпечатки и, быть может… По крайней мере, отпечатки там должны сохраниться, неделя — это не срок.
— И вот с этим я должен идти туда? — Свидерко ткнул пальцем в потолок. — За ордером на обыск? Там знаете куда меня пошлют со всеми этими вашими догадками-исключениями?
— Ты потише тут, — оборвал его Колосов. — Думай, с кем говоришь. — Он помолчал. — Ну что ты рыпаешься, риск проколоться всегда есть. Мало мы, что ли, с тобой ошибались? Вон с этим Багдасаровым в какой луже до сих пор… А обыск нужен. Ты пойми, весь смысл работы с внедренкой и заключается…
— ..в поиске неопровержимых улик, которым потом можно легально дать ход, — отрезал Свидерко. — А не в махровом буйстве чьих-то там фантазий. Что я, сам, что ли, так с обыском не мог, без вас? Набрал бы пачку ордеров с печатями и попер бы веером по всем адресам.
— Дело не в моих фантазиях, — сказала Катя. — Я так и предполагала, что просто моим словам и выводам вы не поверите. И провела самый последний тест, — она невозмутимо извлекла из сумочки диктофон.
— Это еще что? — насторожился Свидерко.
— Запись моего сегодняшнего разговора с Павликом Герасименко, — ответила Катя. — Он, как обычно, утром гулял один во дворе, и мы с ним обсуждали самые разные вещи — ворон, машины и…
Она включила диктофон. Сегодня утром, когда она подошла к Павлику, укараулив его из окна кухни, диктофон был в кармане ее шубы.
Колосов слушал: голосок у этого пацаненка был тихий, слабенький и какой-то тусклый:
— Вороны? Они из леса прилетают.., тут в городе помойки есть… Машина? Эта? Нет, такая мне не нравится…
— Почему? — Катин голос на пленке звучал удивленно. — А по-моему, очень даже ничего.
— Она бракованная, — отрезал Павлик, старательно выговаривая это длинное взрослое слово. — Они все такие бракованные, вся серия.
— А что такое бракованная, что это значит? — спросила Катя.
— Ну, ломается сразу. Даже.., даже до зоопарка на такой не доедешь.
— Неужели так сразу и сломается? Как же так, Павлик, она же совсем новенькая, посмотри.
— Ну и что, что новая? — капризно спросил Павлик. — Она же наша, а наши все дрянь. Хлам. Их доводить надо.
— Как это доводить?
— Как-как? Ремонтировать, чинить, — Павлик отвечал уже более охотно и обстоятельно. — С нашими намучаешься, никаких денег не хватит. Только дураки наши покупают".
Колосов посмотрел на Катю: странная какая манера речи у этого мальчишки — словно чужая, заученная с чьих-то слов, он явно подражает кому-то.
« — А умные люди какие, по-твоему, машины покупают? — спросила Катя».
Пауза. Молчание. Скрип снега.
«Вот и кончились заученные фразы», — подумал Никита.
" — Павлик, — громко окликнула Катя мальчика. — А я вот тоже машину хочу, ты мне что посоветуешь? Вот такая, например, мне подойдет?
— Не-а, что вы, — голос мальчика звучал глуше. — Это ж грузовая, «Газель» называется, на ней только вещи возят разные.
— И ваши вещи на такой машине перевозили, когда вы сюда с мамой приехали?
— Угу.
— А ты где сам-то ехал — в кузове или в кабине?
— Я на «Газели» не ехал, — ответил Павлик с грустью. — Мы потом с мамой на такси приехали.
— А разве не дядя Саша вас сюда перевозил? — спросила Катя".
Никита вздрогнул. Этот вопрос… Он был брошен так равнодушно, словно Катя уже знала, что ей ответит Павлик. Трагически заскрипел рассохшийся стул — Свидерко заворочался как медведь. Колосов увидел, как он напряженно ждет ответа мальчика.
" — Нет, — ответил Павлик. — Мы с мамой одни приехали.
— А дядя Саша приехал потом, позже?
— Потом, — голос Павлика снова стал тусклым и безжизненным. Все слабое оживление, звучавшее во время обсуждения машин, разом исчезло.
— А у него авто тоже ничего, правда? — заметила Катя. — «Волга», кажется?
— У него разные были машины, — тихо ответил Павлик.
— А он тебя на них катал?
— Нет.
— А маму?
— Да.
— А тебе с дядей Сашей разве не хотелось прокатиться?
— Нет, ни за что.
— А почему?
ПАУЗА.
Колосов и Свидерко напряженно ждали.
— А он что, жил у вас? — спросила Катя. — Дядя Саша жил в вашей квартире?
— Нет.
— Просто иногда приезжал в гости?
— Да.
— К маме приезжал?
— Да. И ко мне.
— К тебе?
ПАУЗА.
— А сейчас что, дядя Саша к вам больше в гости не приезжает?
— Нет. Он не может, — ответил Павлик, как показалось Никите, с каким-то вызовом.
— Не может? Он что же, заболел или куда-то уехал?
— Он не может, потому что его больше нет, — ответил Павлик. — Мама сказала: его больше никогда с нами не будет. А я видел: к маме милиционер приходил и показывал его карточку. Она плакала, плакала, а потом сказала, что его с нами больше не будет. Никогда.
— И ты знаешь, что случилось с дядей Сашей? — спросила Катя. — Он умер.., наконец-то он сдох! — истерически выкрикнул Павлик. — Он мертвый, его в землю зарыли. Он никогда больше ко мне не придет!"
Глава 26
ПРИЗНАНИЕ
К Герасименко двинулись сразу, как только был получен ордер на обыск и пока основная масса жильцов находилась на работе. Катя тоже считала, что огласка ни к чему, хотя ей с трудом верилось, что обыск, проведенный таким громобоем, как Свидерко, удастся хоть на секунду сохранить в тайне.
