Алина пожала плечами: ведь она не лезет к соседке с разговорами, не навязывается. Однако вопрос звучал так, что приходилось отвечать.
— Это что-то вроде колпака с подогревом. Вы темные очки взяли?
— Нет, а разве надо?
Алина снисходительно усмехнулась: эх, тетя! Однако эта Алла чем-то неуловимо ей нравилась. Было в этой женщине что-то такое, что сразу располагало к себе. У этой сорокалетней женщины была хорошая фигура, стремительная походка и удивительно ясное, спокойное, тонкое лицо. И такие обходительные и вместе с тем такие простые манеры. Алина смотрела на нее и думала: где она научилась этим жестам, этим движениям — неужели в своей консерватории?
Одета соседка была неброско — в серые шерстяные брюки и серый свитер-пончо из льна. Алина обратила внимание на ее браслет — кожаный с мексиканским узором. Дешевенький, но ужасно стильный.
— Вы у Жанны попросите очки, у косметички, без них нельзя, глаза испортите, — сказала она. — И больше пяти минут первый раз не советую. Сгорите.
Жанна открыла солярий, и они разошлись по кабинкам. Коптясь под искусственным солнцем, Алина неторопливо размышляла: чегой-то вдруг соседка так резко за себя взялась? Вроде была она одинокой, жила вместе со старухой-матерью. И в деньгах, судя по всему, не купалась. А тут… Вывод напрашивался только один. «Мужика себе завела, точно, — решила Алина. — Нашелся, наверное, какой-нибудь старичок шестидесятилетний, вот она его теперь загаром и очаровывает».
Где-то в соседнем кабинете включили радио. Пели про «мадам Брошкину», чей «поезд ушел».
После салона Алина зашла в гастроном у метро. Холодильник совсем опустел. Кислый на продукты Алине денег не давал, а ел, когда ночевал, за троих. Сделав покупки, Алина заторопилась домой. В обеденный перерыв с двенадцати до часа к ней иногда заглядывал один постоянный клиент. По вечерам он не мог — был женат и имел ревнивую, умную жену-стерву. Навещал он Алину обычно раз в неделю, исключительно днем. Он был крупный чиновник, чем-то там где-то руководил. Платил всегда щедро, не обманывал при расчете и долго никогда не задерживался, так как, по его словам, был сильно занят на службе и у него минуты свободной не было. Но Алина догадывалась, что причина спешки в другом — он просто не мог больше одного раза, совершенно выдыхался. Однако опаздывать к нему не стоило. Обычно он звонил уже по дороге из машины по пути на Ленинградский.
Алина стояла на перекрестке напротив своего дома, ждала, когда загорится зеленый свет. Рядом остановилась невзрачная белая «Нива». В ней сидели трое мужчин. Один — невысокий, плотный, с усиками, вышел и попросил Алину предъявить документы. От неожиданности она едва не выронила пакет с продуктами: плотный с усиками совал ей чуть ли не под нос удостоверение сотрудника милиции.
— А у меня нет с собой документов, они дома остались, — Алина даже растерялась.
— И справки о временной регистрации тоже нет? Тогда проедемте, гражданочка, с нами, — коротышка с усиками открыл дверь «Нивы». Позже в отделении милиции Алина узнала, что фамилия этого типа — Свидерко.
В отделении Свидерко сразу же положил перед Алиной фотографию Бортникова и спросил:
— Алина, вы узнаете этого человека?
(Примерно в это же самое время вопросы о Бортникове задавал пенсионерке Зотовой Колосов.) Алина посмотрела на снимок.
— Понятия не имею, кто это такой.
— Какая у вас, оказывается, короткая память, Алина, — Свидерко расстроился прямо на глазах. — А между тем этот человек очень неплохо к вам относился. Букеты возил, шампанское, коробки. Вы разве все позабыли?
— Этот? — Алина недоверчиво посмотрела на фото Бортникова. — Да кто это? Что еще за рожа такая протокольная?
Первый испуг, растерянность прошли, и Алина полностью успокоилась. Ха! Видали мы таких. Налетели соколы, сразу в отделение. На Курском вокзале три года назад и на Киевском два года назад и не такое случалось. И с Тверской, бывало, забирали вместе с другими девчонками. Но все это было, и все это кончилось.
Она не соплячка им какая-нибудь, чтобы вот так запросто вешать на себя каких-то там придурков. Алина подбадривала себя, храбрилась, но мысли в голове роились тревожные: так я и знала. Как чувствовала! Съезжать надо было сразу же с квартиры, как только… Когда в доме такие похабные дела творятся, честной путане там делать нечего. Весь бизнес лопнуть может.
— Что вы ко мне пристали? Что вам надо? — Алина капризно надула губы, одновременно нашаривая в сумке сигареты и помаду. — Я ничего не знаю, я в институте учусь заочно, в пищевом… А документы мои дома. И справка о регистрации, и прописка временная, все в полном порядке.
— И лицензия тоже? — спросил Свидерко.
— Какая лицензия? — не поняла Алина.
— На интим на дому?
Алина вытащила сигареты, щелкнула зажигалкой.
— А ты меня что, с клиентом в постели застукал?
— Детский рад, — Свидерко отечески покачал головой. — Алина, вы не понимаете, в какой скверной ситуации вы оказались замешаны.
— Это в какой еще ситуации?
— Так вы знаете этого человека или нет? — Свидерко кивнул на снимок.
— Не знаю я его!
— А ведь это Бортников Александр, которого нашли в пятнадцатой квартире, что прямо напротив вашей. Потерпевший это, жертва. И у нас есть подозрения, что этот Бортников был вашим близким знакомым. И клиентом.
Алина посмотрела на снимок. До нее начало доходить, куда он клонит.
— Вы больной, что ли? — спросила она грубо. — Или меня за дуру набитую принимаете? С чего вы взяли, что этот.., этот ко мне ездил?
— А логика простейшая, Алина. Бортников этот в вашем доме не прописан, не проживал. Опрошенные нами свидетели из числа жильцов его не опознали. А у вас клиентура богатая, по нашим сведениям, обширная мужская клиентура. Фактически содержите вы, Алина Исмаиловна, притон разврата на дому, — Свидерко щурился, как кот. — Отсюда вывод: к кому на пятый этаж, где его и нашли убитым, мог приехать в пятницу вечером гражданин Бортников?
— Да я его в глаза никогда раньше не видела, вы что, совсем, что ли? Надо же, выдумали — ко мне он приезжал! — Алина курила. — Что вы так на меня смотрите? Скажете сейчас: я его клофелином опоила с водкой, обобрала, замочила, так?
— Ну, по голове его ударить и Литейщиков мог.
— Кто?
— Кислый, — Свидерко вздохнул. — Только не делайте, Алина, удивленной гримасы. Он вам разве не говорил, что вот тут, на этом же стуле, сидел, со мной беседовал? И было это на днях. Много чего порассказал он, м-да… У вас с ним тесная дружба.
— Заложил меня? Валерка?!
— Он ведь сутенер, — полуутвердительно-полувопросительно изрек Свидерко. — Что-то он не за свое дело взялся, а? Ему лечиться, бедняге, надо, в санаториях лежать. В Ялту ехать, климат менять, а он вас, такую девушку, фотомодель прямо, на короткий поводок взял.
