– Я же бизнесмен…
– Ага, а в бизнесе без киллеров никак.
– В бизнесе важно просчитать все варианты, – усмехнулся он. – И действовать на опережение. Как видишь, в двух разных профессиях нечто общее, безусловно, есть.
– Олег – хороший парень. И мне очень помог.
– Не сомневаюсь. А ты ему, случаем, о своих проблемах не рассказывала?
Тут я почувствовала крайнюю неловкость, но соврать не рискнула.
– Рассказывала. Мне же надо было как-то объяснить, чего я так боюсь.
– Про Илью он спрашивал? А про меня?
– О тебе он ничего не знает. А с Ильей знаком…
– И разумеется, ни о том, ни о другом Иванову ничего не известно?
– По-моему, это белая горячка – доносить на всех подряд. Ты не находишь?
– Ладно, – отмахнулся Берсеньев. – Закончим с родственником и займемся киллерами. Если они раньше нами не займутся.
– Почему нами, а не мной? – испугалась я. – Ты-то здесь при чем?
– Я ни при чем. Я при тебе. А если я постоянно при тебе, то для друзей у тебя времени нет, а уж для бывшей любви – тем более. Придется парням начать шевелиться. В постель тебя Илья так и не уложил?
– Нет, – испуганно ответила я.
– Как я вовремя появился… Хотя он наверняка считает по-другому. Все выяснили, а теперь спать. Ты всю ночь глаз не сомкнула, и я с тобой тоже. Напомни позвонить участковому, он должен сегодня вернуться.
Мы легли, и через пять минут я уснула в объятиях Берсеньева абсолютно счастливая, с чувством вины, что могла… нет, не подозревать, а лишь на минуту усомниться… Теперь мысль об этом казалась дикой, а я самой себе ненормальной.
Проснулась я от запаха кофе. Дверь в спальню была распахнута, и я, сладко потягиваясь, видела, как Берсеньев возится в кухне, что-то мурлыча себе под нос. Я натянула футболку и пошла к нему. Прижалась к его спине, обхватив руками за талию, и уткнулась носом куда-то между лопаток.
– Ну вот, – сказал он. – А я хотел подать кофе в постель.
Повернулся и, подхватив меня на руки, усадил на стол. Наклонился ко мне, упираясь руками в столешницу.
– С добрым утром, красотка.
– Лучшее утро в моей жизни, – улыбнулась я.
– И что в нем такого особенного?
– Ты рядом.
– Немного тебе надо для счастья.
– Так это же хорошо, – засмеялась я и спросила, стараясь, чтобы вопрос прозвучал весело: – А ты врать умеешь?
– Мастерски, – кивнул он.
– Правда?
– Конечно.
– Сейчас ты врешь или правду говоришь?
– Как тебе нравится.
– Тяжело с тобой, – вздохнула я. – А ты мог бы сказать, что любишь меня?
– Это легче легкого. Милая, слова ничего не стоят. Важны лишь поступки. Вот ты, к примеру, не стала сообщать обо мне Иванову. О чем это говорит?
– О том, что я люблю тебя?
– О том, что ты дурочка доверчивая и запросто можешь попасть в историю.
– Но ты ведь меня спасешь?
– Конечно. Я прирожденный заступник девиц, особенно красивых, особенно в короткой футболке.
Он стал целовать меня, и кофе был забыт. Впрочем, позднее мы к нему вернулись. И я, сидя напротив и подперев щеку рукой, счастливо улыбалась. Но кое-что бросало крохотную тень на мое бесконечное счастье, и я не удержалась.
– Ты так и не сказал.
– Что? – удивился он.
– Что любишь меня.
– Забыл, наверное.
– Это хорошо.
– Чего хорошего?
– Выходит, врать ты не умеешь. Во всем надо видеть положительные стороны.
– Я люблю тебя, – перегнувшись через стол и целуя меня, произнес он.
Я едва не свалилась со стула от счастья и собралась издать вопль радости, но тут он добавил:
– Видишь, умею.
С воплем радости пришлось повременить.
– Гад, – констатировала я.
– Еще какой. Ты не особо расслабляйся.
Тут он засмеялся, и я простила ему все на свете, мысленно сказав себе: «Что-то он ко мне чувствует. А для любви нужно время». Сомнительное утверждение, учитывая, что мне-то его практически не понадобилось. Однако глупо было портить это во всех отношениях замечательное утро. Я хотела быть счастливой – и была.
Берсеньев потянулся к своему мобильному. Звонил он, как выяснилось, участковому. Разговор занял пару минут, Никольский успел его предупредить еще накануне, и против встречи он не возражал.
Вскоре мы отправились в Клепики. По дороге я лезла к Берсеньеву со всякими глупостями, он насмешливо улыбался, но то и дело поглядывал в зеркало. Я тоже проявляла беспокойство, однако ничего подозрительного заметить не смогла.
Кураев жил на отшибе, в добротном бревенчатом доме, довольно далеко от воды, зато вплотную к лесу. Сразу за его забором он стоял сплошной стеной. Хозяев мы нашли в саду, сидя за столом под яблоней, они пили чай из самовара.
Никита Петрович оказался мужчиной лет пятидесяти с небольшим, могучего телосложения, с окладистой бородой и пышными усами. Почему-то бывшего участкового я представляла шустрым старичком с хитрым прищуром, а теперь слегка удивилась, как далека моя фантазия от реальности. Жене его на вид было чуть больше тридцати, крупная, румяная и улыбчивая. Она нам вроде бы обрадовалась и принялась поить чаем.
Чаю мы выпили, похвалили хозяйкино варенье, после чего она, взглянув на мужа, ушла в дом.
– Хорошо у вас здесь, – заметила я, оглядываясь.
– Хорошо, – согласно кивнул Кураев. – Я сам не местный, на работу из города ездил. Квартира у меня там. Но за двенадцать лет привык. Когда на Любаше своей женился, надумал здесь обосноваться. Мог бы еще послужить, но решили – хватит, пора для себя пожить. – Он немного помолчал и перешел к делу: – Никольский мне звонил. Объяснил ситуацию, так сказать.
– Значит, вы занимались розыском его сестры? – произнес Берсеньев, Никита Петрович кивнул.
– Опыта у меня в таких делах, может, и немного, зато в округе я всех знаю. И мне расскажут то, о чем в разговоре со следователем, скорее всего, промолчат.
– И как успехи?
– Если честно, похвастать особо нечем. Хотя я год, даже больше, пытался след отыскать. Да и сейчас, бывает, лежу, когда не спится, и все заново перебираю.
– Из лагеря примерно в то же время пропали двое школьников. Не возникло мысли, что эти исчезновения связаны?
Никита Петрович задумался, повертел чашку в руках, потом вздохнул.
– Может, связать и надо было, – сказал он наконец. – Когда дети пропали, тут такой шум поднялся. ЧП. Вся область шумела. Что область, по центральным каналам сообщение прошло. А Никольский ко мне только через неделю после этого обратился. Он ведь думал поначалу, уехала сестра…
