– Какой неженка! – фыркнула она, видя, как он кривится от боли.
Фермер с женой предложили им переодеться в чистое. Ханна натянула штаны и рубашку и стала похожа на паренька. За столом выяснилось, что хозяева – славные люди. Роберт мигом умял все, что было у него на тарелке, Ханна едва притронулась к рагу.
– Ешь, даже если не голодна, – посоветовал ей фермер. – Куда вы направляетесь?
– В Испанию, – ответил Роберт.
– Долго вы будете туда ползти на своей двухседельной колымаге!
– Что здесь за дороги?
– В последнее время ни пройти ни проехать. Одни подались на восток, другие на северо-запад, поближе к войскам союзников, третьи, как вы, – на юг. Так что народу хватает.
– Что еще за союзники? – не понял Роберт.
– Откуда вы такие вылезли? Уже четыре дня как на берегу Нормандии идет высадка войск, радио только об этом и талдычит. Немцы пока упираются, но англичане, похоже, уже в Байё, канадцы наступают на Кан. Некоторые даже говорят, что скоро этой чертовой войне конец.
Эта новость заставила Роберта вскочить и стиснуть фермера в объятиях. Ханна не шелохнулась, только глаза ее наполнились слезами. Упав перед ней на колени, Роберт взял ее руку.
– Они погибли, когда цель была уже так близка… – простонала она. – Папа так и не увидит освобождения.
– С тобой я, Ханна. Ты вернешься на родину со мной, – ответил ей Роберт.
Фермерша знаками велела мужу: принеси что-нибудь выпить. Фермер достал из буфета графин и наполнил рюмки.
– Выпейте, это грушевая наливка, мигом возвращает силы. Мне очень жаль, малышка.
Ханна помогла убрать со стола. Фермер попросил Роберта ему подсобить. Сено уже высохло, пора было его стоговать.
До конца дня мужчины пробыли на покосе. Сначала Роберт проклинал свою неумелость, но потом наловчился и даже заслужил похвалу: «А ты молодец, хоть и америкашка».
За работой Роберт поведал фермеру о происшедшем накануне, о положении Ханны и о своем обещании Сэму. Выслушав рассказ, фермер вздохнул и предложил свою помощь:
– У меня грузовик на газогенераторе. Этой ночью мы закинем ваш велосипед в кузов и накроем его сеном. Подвезу вас как можно ближе к границе – до Ориньяка, откуда до границы всего семьдесят километров. Только приготовьтесь, перевалить через Пиренеи – это вам не веселая прогулка, даже в это время года. Что могу, то сделаю, а дальше уж сами.
Сначала известие о высадке союзников, потом это предложение! Роберт совсем было приуныл, а теперь воспрянул духом. На ферме он умыл лицо у колодца и бросился с хорошей новостью к Ханне. Он застал ее одну в кухне.
– Я думал, хозяйка с тобой.
– Ее зовут Жермена, его Жермен. Забавно, да?
Роберт попробовал подыскать американскую аналогию, но не смог: голова была занята другим.
– Это как Джесс и Джесси, – сказала со смехом Ханна.
– Почему бы нет, если люди любят друг друга!
– Что-то я не замечаю в этом доме большой любви.
– Надеюсь, ты заблуждаешься.
– Может быть, но они точно вздохнут с облегчением, когда мы уедем. Жермену мое присутствие явно тяготит. Ушла, даже не попытавшись завязать со мной разговор.
– Может, это наблюдательность? Согласись, ты сама не очень-то болтлива.
– У меня есть другие достоинства, если, конечно, болтливость – достоинство. Когда в дорогу? Здесь мне как-то неуютно.
– Когда стемнеет. Жермен предложил довезти нас в своем грузовике до Ориньяка, это сэкономит нам целую ночь.
* * *
Уезжали, не простившись с Жерменой: она сослалась на головную боль и поднялась к себе. Муж не держал на нее зла, потому что понимал: жена была недовольна, что он так рискует ради чужих людей.
Они спрятали велосипед в сене и залезли в кабину. Подслеповатые фары мало что освещали, зато с ними грузовик был почти незаметен в темноте. «Берлис» с трудом завелся и кое-как выполз на дорогу.
Фермер, крепко вцепившись обеими руками в руль, стал весело насвистывать.
– Ваша жена не зря на нас сердилась, – заговорила Ханна. – Опасно разъезжать в такие времена! Даже не знаю, как вас благодарить…
– Не просто опасно, а строго запрещено, но, на счастье, немцы и их пособники – лакомки, им подавай молочка и яиц, а то и цыплят. Поэтому фермер-работяга имеет аусвайс. Не волнуйтесь, мои бумаги в порядке. Если нас остановят, притворитесь спящими, и все обойдется.
– Передайте нашу благодарность жене, – попросил Роберт.
– Обязательно передам!
Мотор грузовика был страшно шумным, но за Л’Иль-Журденом Ханна умудрилась задремать. Сен-Лис, Сент-Фуа-де-Пейрольер и Рьём они миновали без всяких затруднений. Роберт, убаюканный тряской, тоже уснул.
У Савера его разбудил скрежет коробки передач. Водитель сбросил скорость.
– В чем дело? – испуганно спросил Роберт.
– Кажется, на следующем перекрестке патруль. До него еще далеко, но я заметил свет, а глухой ночью на всех фермах закрыты ставни. Делай, как тебе сказано, и все пройдет гладко. Твоя подружка спит, вот и славно.
Роберт покосился на Ханну. Та прижалась затылком к стеклу, глаза были закрыты. Но ее рука скользнула по его спине. Вытащив у него из-за ремня револьвер, Ханна направила его на Жермена. Тот выключил передачу и отпрянул.
– Погасите фары и сверните на обочину! – приказала она голосом, не позволявшим усомниться в ее решительности.
– Что еще за игры, малышка?
– Сколько за свою игру получите вы? Двадцать франков? Пятьдесят? Или, может, американец потянет на целую сотню? – Ханна прижала дуло пистолета к его щеке.
– Совсем рехнулась! – выдохнул Жермен и нажал на педаль тормоза.
Остановившись на обочине, он испуганно поднял руки:
– Выходит, моя Жермена была права: вздумаешь помочь иностранцам – не оберешься бед. Хороша благодарность! Всё, вылезайте. Забирайте котомку и вон отсюда!
– Ты сможешь вести эту развалюху? – обратилась Ханна к Роберту, изумленно наблюдавшему за происходящим.
– Наверное… В Англии нас учили водить грузовики.
– Сам вылезай! – приказала Ханна фермеру, шевельнув пальцем на курке. – Вчера погиб мой отец. Виноват вот такой негодяй, выдавший нас. Наивысшее наслаждение в моей жизни – вышибить тебе мозги. Даю тебе десять секунд. Либо ты уходишь, либо…
Жермен выругался и открыл дверцу. Роберт сел на его место и без промедления тронулся.
– Грязные воры! – заорал Жермен вслед своему «Берлие». – Мой грузовик! Отдайте грузовик!
– Сворачивай сюда! – приказала Ханна Роберту, указывая на уходящий влево проселок. – Фары не включай.
