Она откинулась на спинку стула и кивнула.
– Да, Питер дал мне все, и я рада, что ты это понимаешь. Я рада, что знаешь, каким сильным человеком был и остается твой отец. Вы никогда не были близки, я это знала, но ты просто была не в курсе этой истории. Если Питер и был к тебе холоден, то лишь из-за того, что знал – я никогда не смогу любить его так сильно, как тебя. Я любила тебя безумно. Сначала Мэтта, потом тебя. Но когда родилась Джен, все стало как-то иначе. Она была от Питера, и ко времени ее рождения мы уже стали строить настоящую семью.
Мама наклонилась вперед.
– Вот еще один урок, который тебе предстоит сегодня усвоить. Время не лечит раны. В конце концов могут остаться шрамы, но жизнь продолжается. Я любила Джен и любила твоего отца. И всегда буду. Питер был моим героем. Он никогда не подводил меня. Ни единого раза не разочаровал меня. И я всегда буду благодарна ему за все, что он для меня сделал.
Я прищурилась:
– Ты так и не ответила на мой вопрос. Наоборот, я еще больше запуталась. И почему ты ушла тогда?
Мама встала.
– Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, Софи. И всегда знала, но сейчас запуталась. Ты не понимаешь, где находишься и что с тобой происходит.
Я вдруг перестала видеть четко. Мамино лицо превратилось в размытый силуэт. И все остальное стало каким-то неясным.
Я услышала скрип на лестнице, и мне сильно захотелось расплакаться.
– Тут еще кто-то есть?
Мама кивнула.
– Да.
Я медленно повернулась в кресле и увидела свою маленькую Меган, стоявшую неподвижно в дверях. Ее брови были беспокойно вскинуты, и в голосе чувствовалось раздражение:
– Со мной все хорошо. Я же тебе сказала. Бабуля хорошо за мной присматривает. А вот тебе нужно вернуться назад. Вернись. Вернись. Иди же!
Меган бросилась ко мне, как будто пыталась оттолкнуть. Она была в раздражении.
Я повернулась к маме.
– Я что, умерла?
– Еще нет, моя дорогая, – ответила она. – У тебя есть время, чтобы вернуться. Но ты должна захотеть жить.
* * *
Внезапно я обнаружила, что лечу по узкому темному туннелю, сворачивающемуся в гладкую линию. На стенах я видела граффити – смысл которых понять не могла – и была в ужасе от скорости, с которой лечу, и нелепости этого места.
Это что, туннель метро?
Где я?
* * *
Мои глаза распахнулись, и я увидела чистое-чистое ярко-голубое небо. На нем не было ни малейшего облачка. Оно выглядело восхитительно.
Я уже в раю? Сколько я неслась по туннелю? Я все-таки умерла или нет?
В груди кололо. Я помассировала больное место тыльной стороной ладони. Провела пальцами по ребрам, пытаясь определить источник боли, а потом попыталась сесть.
Оглядевшись, я поняла, что нахожусь на кладбище. На надгробной плите рядом я увидела надпись:
Кора Макинтош
Любящая жена и мать
12 сентября 1948 г. – 17 ноября 1984 г.
Словно вспышки света, перед моими глазами блеснули картинки: мамин гроб, плачущий папа… И фотографии с места авиакатастрофы по телевизору.
Мама погибла. Она не ушла от нас. И все эти годы я винила ее напрасно. Она не хотела умирать.
Я встала на колени и провела пальцами по буквам и цифрам, высеченным на камне.
12 сентября 1948 г. – 17 ноября 1984 г.
Почему я не думала о ней или не говорила? Зачем оттолкнула мысли о ней прочь?
– Прости меня, мамочка, – сказала я, дотронувшись до написанного на плите имени. И вдруг почувствовала чью-то руку на своем плече и поняла, что я не одна.
Удивленная, с кружащейся от впечатлений головой, я обернулась и посмотрела вверх. Я закрыла глаза рукой от яркого солнца.
– Привет, Софи, – сказал стоявший надо мной мужчина. Он был очень красив.
– Вижу, ты потерялась. Я помогу тебе.
Незнакомец взял меня за руку и помог встать.
Глава 50
Стоя у маминой могилы, я смотрела в глаза цвета океана в ясный день. И эти глаза казались мне такими знакомыми. Завороженная, я застыла в восхищении.
– Кто вы? – спросила я, но, по-моему, уже сама знала ответ. Это был мой настоящий отец.
Он улыбнулся, и я сразу поняла, почему моя мать влюбилась в него и почему они должны были быть вместе. Раньше я никогда ни в чем так не была уверена. Разве что в своей любви к Меган в тот день, когда она родилась. Я осознала все мгновенно.
– Вы Мэтт, – сказала я, протянув мужчине руку.
Он пожал ее:
– А ты Софи, так?
Я засмеялась и расплакалась одновременно, недоумевая, как все это вообще возможно. Я чувствовала себя такой счастливой.
– Рад с тобой познакомиться, – сказал Мэтт. – Я так долго этого ждал.
– Наверное, я тоже.
Я не знала, что ответить.
Мэтт был очень спокоен и безмятежен. И безумно красив.
– Я что, умерла? – спросила я.
– Нет. Сейчас ты в больнице. Вот откуда эта боль в груди. Доктора пытаются тебя реанимировать, – ответил мой отец.
Я снова провела тыльной стороной ладони в области сердца и огляделась. А потом недоуменно произнесла:
– То есть на самом деле я не здесь?
– Здесь, – кивнул Мэтт.
Совсем запутавшись, я покосилась на него:
– Где – здесь? В раю?
Мэтт покачал головой:
– Нет. Рай – там, – и указал на небо. – Чуть выше.
Я подняла глаза.
– Вижу.
И я правда его видела. Мимо меня проносились настолько прекрасные облака, а небо было таким ярким, что просто дух захватывало.
Внутри меня словно разлилась волна осознания, смыв прочь всю мою панику и отчаяние. Я с любовью рассматривала своего отца, стоявшего в луче ослепительного солнечного света.
– Давай прогуляемся, – сказал Мэтт, и я пошла следом.
Мы вдруг оказались на песчаном пляже. Слышался шум прибоя, над головой кричали чайки. Я чувствовала соленое дыхание океанского бриза.
– Меган попросила меня вернуться, – произнесла я, затолкав за ухо непослушную прядь. – Но я не уверена, что хочу. Для меня нет сейчас ничего важнее, чем быть с дочерью. Думаю, что предпочла бы остаться здесь, с ней, и познакомиться с тобой ближе.
– Поверь мне, – сказал Мэтт с великолепной улыбкой. – На это у тебя время еще будет. Мой отцовский долг – рассказать тебе, что еще нужно многое сделать. У тебя есть пара незаконченных дел.
