Мы в тишине подняли якорь и водрузили паруса. И пока сила ветра мчала лодку обратно, в привычные воды, мы не сказали почти ни слова. Пока не оказались на берегу.
Глава 38
На обратном пути в Уэлсли Мэтт был подчеркнуто холоден – настолько, что почти не разговаривал со мной. Он не отрывал глаз от дороги, и когда пришло время остановиться, потянулся за пачкой сигарет в бардачке.
Не глядя на меня, он полез в карман и достал спичечный коробок, даже не поинтересовавшись, не против ли я, что он закурит. Мэтт зажег сигарету и затянулся с видимым облегчением – как будто весь день ждал именно этого, потом встряхнул спичку, та погасла, и он бросил ее в пепельницу.
Мэтт обхватил одной рукой руль, а другую руку высунул в окно.
– Ну же, – нетерпеливо сказал он, когда мы встали на светофоре, и сигарета качнулась у него во рту.
В первый раз с тех пор, как он вновь вошел в мою жизнь, я видела Мэтта с сигаретой. Я совсем забыла, что когда-то он курил.
Я опустила стекло со своей стороны.
– Какие планы на оставшуюся часть недели? – спросила я.
– Не знаю.
Мэтт включил радио. Загорелся зеленый свет, он нажал на газ. Мы выехали из города, прочь от океана, и я теперь уже не могла ни видеть, ни чувствовать его.
Я молча откинулась на спинку сиденья. Мэтт тоже не горел желанием заводить беседу.
В распахнутое окно дул прохладный ветер. Алый свет заката отбрасывал странное свечение на деревья, росшие по сторонам дороги. Мэтт покрутил ручку радиоприемника, настроил на первую попавшуюся волну и сделал звук погромче.
Так мы проехали пару миль. В итоге я просто притворилась, что сплю.
К тому времени, когда мы вернулись в Уэлсли, было уже совсем темно. Мэтт въехал на территорию студенческого городка. Я потянулась к приемнику и выключила радио, не спросив даже разрешения. Наконец в салоне воцарилась тишина.
– Может, прямо тут остановишься? – бесцеремонно предложила я, чувствуя сильное желание кого-нибудь ударить. – Дальше и сама могу дойти.
Я не хотела, чтобы он высадил меня прямо у дверей общежития, потому что знала, что мне нужно время, чтобы справиться с настроением, прежде чем я смогу вернуться к привычной жизни.
И еще мне нужно было пару минут, чтобы окончательно наказать себя за то, что влюбилась в Мэтта после того, как провела с ним рядом всего два дня. Как будто я только что узнала, что Мэтт никогда не доводит ничего до конца. Именно поэтому он уехал из Кэмдена. Ему просто осточертели обязательства. Его настроение меняется за секунду. Когда что-то становится для Мэтта привычным, он тут же теряет к этому интерес.
О чем я думала, убедив себя, что то, что я чувствую к Мэтту, более серьезно, чем то, что я испытываю к Питеру? Питер хотел жениться на мне. Он думал связать со мной жизнь. Он был моим постоянным, преданным другом с самого детства. Никогда не предавал наши отношения и ставил мое счастье на первое место.
Питер ведь предупреждал меня о Мэтте. Он хотел защитить меня, как всегда, потому что он меня любит и слишком хорошо знает Мэтта. Питер всегда был рассудительным и осторожным. Мэтт остановился рядом с вековым дубом. Мотор он не выключил, чем еще больше меня разозлил. Ничего не сказал про то, что неплохо бы увидеться еще раз, не поблагодарил меня за прекрасный день. Он смотрел прямо перед собой, как будто я чем-то его обидела.
Видимо, обидела – позволив себе в него втюриться.
На лобовое стекло приземлился, словно перышко, одинокий дубовый листок.
Я схватилась за ручку двери и собиралась было отделаться обычным «Увидимся!», но не смогла выдавить его из себя. Не в моем стиле. В отличие от Мэтта, я свои чувства скрывать не умела и сейчас собиралась быть предельно откровенной.
– Не знаю, что с тобой произошло, – произнесла я. – Но с тех пор как мы уехали из Марблхэда, ты не произнес ни слова, и я хочу, чтобы ты знал, как сильно я разочарована. Я думала, мы неплохо провели время, но ты сделал все, чтобы испортить впечатление от сегодняшнего дня.
Мэтт, наконец, посмотрел на меня.
– Ты думал, я чего-то от тебя жду? – спросила я. – Ты этого боялся – что я захочу услышать признание в любви или предложение руки и сердца? То есть это ты мне так – в своей грубой, трусливой манере – даешь понять, что не заинтересован? Ну, не стоит волноваться, Мэтт, потому что уж кто-кто, а я-то тебя насквозь вижу. Знаю, как ты быстро от всего устаешь, как бежишь от ответственности. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы ничего не ждать.
Кадык Мэтта дернулся – он нервно сглотнул. Пару секунд он молчал, но когда заговорил, голос его был тихим:
– Тебе пора.
С таким же успехом мог мне сразу бейсбольной битой по лицу треснуть.
Борясь со слезами, я взяла сумку, открыла дверь и вышла из машины. Заглянув в салон авто, я прокричала:
– Какой же ты козел, Мэтт. Понял? Раньше я не хотела в это верить, даже когда Питер говорил, что таким, как ты, доверять нельзя. Но теперь у меня просто нет выбора. Только я не позволю тебе уйти просто так. Знай же: ты разбил мне сердце. Я никогда ни о ком так не волновалась, как о тебе. Я думала, что мы оба все те же, но пора признать, что это не так. Потому что я не такая сволочь, как ты. Я никогда не вышвыриваю из своей жизни тех, кого люблю.
Я хлопнула дверью и отвернулась. И дала волю слезам. Помчалась по темной лужайке к корпусу общежития. Мне хотелось оглянуться и посмотреть, уехал ли Мэтт, но я не позволила себе этого сделать, хотя, к моему глубокому огорчению, где-то в глубине души я надеялась, что он догонит меня и извинится, будет умолять о прощении.
Если бы сейчас меня видел Питер, он бы велел мне перестать на что-то глупо надеяться – сказал бы, что мы с Мэттом никогда не будем друзьями, потому что ему нельзя доверять. И что лучше бы мне никогда с ним больше не видеться. Никогда.
Я остановилась и вытерла слезы. Не могла же я прийти в общежитие в таком жутком виде. Надо было выплакаться и отдышаться.
Где-то позади хлопнула дверца автомобиля.
Я обернулась.
По лужайке в моем направлении шел Мэтт. Широкими шагами.
Господи…
Сердце билось так часто, что в груди закололо. А сдавленные рыдания не давали дышать.
Мне вдруг захотелось убежать от Мэтта куда-нибудь подальше. И тут он оказался совсем рядом, прижал меня к стволу ближайшего дерева и, обхватив обеими руками, поцеловал.
Моя сумка упала на землю с глухим стуком. А руки сами обвились вокруг его шеи. Меня словно уносило в море. И решиться плыть против течения я не могла, потому что, несмотря ни на что, я по-прежнему хотела Мэтта с такой страстью, которая была сильнее здравого смысла.
Не знаю, как долго мы там простояли, целуясь в темноте, пока руки Мэтта исследовали мое тело, словно в последний раз – как будто оставалось всего несколько мгновений до конца света.
