– Вот уж не думал, что вы романтик!
– Во всяком случае, явление интересное, – сказал Майнер. – Юноша теперь винит себя в том, что не сумел уговорить девушку отказаться от плавания.
– Не служил ли он в кавалерии? – спросил Григорий Александрович.
– В их семье все мужчины служат в кавалерии.
– Вот как?
– Традиция.
– А как насчет склонности к мистике? Не рисует ли этот юноша какие-нибудь… символы? Знаки?
– Не замечал. Но он ведь здесь еще недолго.
– А кто ваша вторая пациентка? – спросил Григорий Александрович.
– Дама из русских. Молодая. Переживает из-за гибели ребенка. Отказывается разговаривать и все время вяжет. Ее поместил ко мне муж.
– Что вяжет? – спросил Григорий Александрович.
– Детские вещи.
– Ваши пациенты выходят за пределы лечебницы?
– Когда хотят. Но некоторым это просто не нужно.
– А этим двоим?
– Женщина не выходит. Она вяжет либо в своей комнате, либо на веранде. Изредка в саду на лавочке.
– А молодой человек?
– Да, он часто уходит гулять по окрестностям или в Пятигорск.
– Вы не записываете, когда пациенты уходят и приходят?
– Нет, учета не ведем. К чему?
Григорий Александрович с сожалением цокнул языком.
– Думаю, мы ограничимся беседой с юношей, – сказал он.
– К сожалению, сейчас его здесь нет.
– На прогулке?
– Увы.
– Не знаете, куда он отправился?
– Сказал, что в Пятигорск. Ему нужно купить табаку.
– А где именно?
Майнер развел руками:
– Этого он мне не сказал.
– И что, этот юноша ходит повсюду один?
– С сопровождающим, хоть ему самому это и не нравится.
– Санитар из вашей лечебницы?
– Нет, что вы! Его семья наняла человека в качестве… м-м…
– Телохранителя? – подсказал Григорий Александрович.
– Да, пожалуй. В общем, он всегда под присмотром.
– Всегда?
– Днем и ночью.
Печорин был разочарован: кажется, этот молодой человек не мог никого убить. Разве что нанятый соглядатай стал его сообщником.
– Кто за ним присматривает? – спросил Григорий Александрович. – Как выглядит?
– Высокий худощавый брюнет с закрученными усами. Всегда в серой тройке и кепи. Кажется, немец.
– Стало быть, и пациент ваш немец?
– В Европе много стран, где говорят на этом наречии, – уклончиво ответил Майнер.
Григорий Александрович решил, что молодой человек принадлежит к слишком известной фамилии – возможно, даже королевской. Ну, или что-то вроде того.
– Давно ваш пациент со своим телохранителем отбыли в Пятигорск? – спросил он Майнера.
– Примерно за четверть часа до вашего прибытия. Они отправились пешком, так что не могли уйти далеко. Вы не встретили их по пути сюда?
– Нет.
– Что ж, тут полно тропинок. Значит, разминулись.
Григорий Александрович и Вернер попрощались с Майнером и отправились в Пятигорск.
– Вы, доктор, знаете табачную лавку, в которой мог бы покупать такой человек, какого описал нам Майнер? – спросил Печорин, когда лечебница скрылась за деревьями.
– Думаю, надо проверить у Фильнера или Бубенникова.
– Тогда едем. Если судьба будет благосклонна, пациент швейцарца не успеет покинуть пределов магазина, и мы застанем его прямо там.
Печорину и Вернеру повезло: у входа в лавку Бубенникова они увидели молодого человека атлетического телосложения в сопровождении усатого верзилы в сером.
Григорий Александрович спешился и направился к юноше. Тот заметил его и остановился в ожидании.
У отпрыска знатной фамилии были зачесанные назад светлые волосы, большие голубые глаза, высокие скулы и прямой тонкий нос – словом, во всем сквозила древняя порода. Он смотрел на приближавшегося Печорина внимательно, однако без особого интереса.
Только теперь Григорию Александровичу пришло в голову, что он не знает, о чем говорить с этим юношей. Не скажешь ведь ему про убийства – эту тайну полагалось хранить от обитателей Пятигорска и его окрестностей. И потом, как начать разговор? «Не вы ли убили двух женщин, изрубив их шашкой?» Или: «Где вы были тогда-то и тогда-то, и кто может это засвидетельствовать?»
– Простите, – обратился к юноше Григорий Александрович. – Я был в лечебнице, и доктор Майнер сказал, что я найду вас в городе.
– Чем могу помочь? – у юноши был легкий немецкий акцент.
– Говорят, вы… видите будущее.
Телохранитель молодого человека недовольно сдвинул брови. Кепи он держал в руке и тихонько поигрывал им, ударяя о бедро. В его позе и движениях угадывалась немалая сила, которую он привык то и дело пускать в ход. «Должно быть, бывший военный или чин из тайной полиции», – решил, окинув его взглядом, Печорин.
Юноша слегка вздрогнул, лицо его побледнело.
– Я не гадатель, – проговорил он сухо. – Не занимаюсь предсказаниями. Вы обратились не по адресу.
– Мне только хотелось бы узнать, как я умру, – сказал Григорий Александрович, не смутившись отпором.
– Оставьте нас в покое! – проговорил, шагнув вперед, мужчина в сером. Вид у него становился все более воинственным.
– Я не с вами беседую, любезный, – ответил ему Печорин.
– Идемте! – сопровождающий взял юношу за руку. – Не говорите с ним.
Молодой человек не двинулся с места.
– Как я умру? – повторил Григорий Александрович, глядя ему в глаза.
– Я не знаю, – ответил пациент Майнера, вдруг совершенно успокоившись. – Со мной было такое лишь однажды. Думаю, доктор просветил вас про… мой случай. Кто вы?
– Григорий Александрович Печорин.
– Зачем вам знать, как вы умрете? Из простого любопытства?
– На самом деле я не хочу этого знать, – ответил Григорий Александрович. – Но мне нужно было привлечь ваше внимание.
Тонкие брови юноши слегка приподнялись.
– Тогда что вам угодно?
– Как вы приехали в Пятигорск?
– На поезде. Для чего вам?
– Познакомились с кем-нибудь по дороге?
– Что за расспросы?! – возмутился господин в сером. – Это просто смешно! На каком основании вы пристаете к отдыхающим? Мы будем жаловаться! – у него тоже был немецкий акцент, но гораздо сильнее выраженный, чем у его подопечного.
