– Ясно, – Лан хлопнул командира ополченцев по плечу. – Отступайте на капище, а мы что-нибудь сообразим, – он повернулся к сторожевой башне у ворот и позвал: – Палыч! Палыч!
Шестипал услышал, махнул в ответ рукой.
– Есть дело, Палыч! – Лан жестом показал воину из Власихи, что им нужно переговорить. Шестипал кивнул, повесил АШ-12 на плечо и соскользнул по лестнице на землю.
Серый увидел красную сигнальную ракету. Она взлетела над воротами и частоколом, ушла тлеющей искрой в дымное небо. Значит, Палыч что-то задумал. Больше всего Серому хотелось оказаться сейчас там – на передовой. И куда сильнее, чем раны, его мучило осознание того, что он заваливает свою боевую задачу.
Он видел, как сотня шайнов в камуфляже поверх кольчуг преодолевает западную стену, которая была куда менее защищена, чем северная, где разворачивалась основная баталия. Прорвавшиеся кинулись через капище к заводу, их пытались остановить разрозненные отряды ополченцев, но не тут-то было.
Он видел, как на полях в километре перед воротами строится для очередной атаки усиленная резервом кавалерия.
Но он ничего не мог с этим поделать. Пулемет лежал в нескольких метрах от него, но при этом был недосягаем. Стоило Серому потянуться к рукоятке «Печенега», как кто-то словно шутки ради закрывал его глаза горячими ладонями. Серый слышал за спиной издевательский смех, Серый крутился на месте волчком и тыкал ножом в пустоту, но, само собой, он был не в силах поразить своего противника.
Засевший на балке среди одеревеневших побегов плюща псионик по имени Абдурахман действительно посмеивался, наблюдая внутренним взором за метаниями Серого. Возле Абдурахмана висели клубы дыма гашиша, из открытой музыкальной шкатулки звучала медитативная мелодия. Псионик пытался подманить Серого к краю крыши, возле которого защитника поселка смогли бы достать снайперы, но этот Серый упорно сопротивлялся, не желая отходить от пулемета.
Противостояние продолжалось до тех пор, пока Серый не услышал за спиной вместо призрачного смеха вполне реальный, предельно спокойный голос:
– Не суетись, боец, отдохни чуть-чуть.
Серый отодвинулся от пулемета. Темная пелена спала с глаз, и он увидел раненого здоровяка Титана. Тот не мог идти самостоятельно, и его поддерживали с двух сторон Слава и Кузя. Судя по тому, что оба помощника едва дышали от усталости, этот московский увалень с замотанной бинтами лысиной весил не меньше, чем тур.
– Пустите меня, пацаны, – попросил Титан и подполз, волоча ногу, к пулемету.
– Телепат… – простонал Серый. – Наводит морок.
– На меня эти фокусы не действуют, – отрезал киборг, прижимая к плечу приклад успевшего остыть «Печенега».
Свалочник подогнал вундервафлю к главным воротам.
Лану хотелось сказать, мол, а ты-то что здесь забыл? Возвращайся в цех – за бетонные стены – и береги свою жизнь, как зеницу ока, ведь без тебя мы не сможем вернуться в Москву!
Но эта речь так и не была произнесена вслух. Возращение в Москву становилось очень отдаленной, почти призрачной перспективой.
Скорее всего, сегодня они полягут все до одного. Скорее всего… но благодаря истинно русскому упрямству, нежеланию уступать и неспособности сдаваться в почти безвыходной ситуации, надежда на победу все еще жила в сердцах защитников Одинцово.
– Держи! – Шестипал передал АШ-12 Лану. – Ты, вроде, хотел попробовать эту игрушку? Только имей в виду, что патронов – полтора магазина.
Лан забросил «Ремингтон» в кабину вундервафли.
– В винтовке два или три патрона, – сказал он. – Но бросить жалко, через столько вместе с ней прошли…
АШ-12 лег на его руку, Лан попробовал прицелиться, согнул и разогнул локоть, чтобы прочувствовать вес автомата, – все-таки с булл-пап ему еще иметь дела не приходилось.
Возле ворот они были втроем. Ополченцы оставили частокол и схлестнулись с вражеской сотней на капище. Там, среди поваленных идолов, валунов и «ежей» из арматуры шло нешуточное побоище. Одинцовские мужики поливали неприятеля свинцом из ППШ и винтовок Мосина, шайны отстреливались из старинных пистолетов и дульнозарядных пистолей. Визжали рикошеты, поваленные Дед и Баба содрогались, когда в их деревянные тела вгрызались пули. Голоса воинов звучали зло и кровожадно… но чаще – просто устало. Несколько раз стороны впивались друг другу в глотки в рукопашной, расходились на небольшую дистанцию, оттаскивали раненых, и вновь скрещивали клинки. Ополченцы давили числом, шайны в камуфляже поверх доспеха – брали мастерством владения оружием и тактикой.
Вот-вот в поселок должна была ворваться ордынская кавалерия, времени на раскачку перед самоубийственным рывком не оставалось. Шестипал достал из вундервафли конусообразную штуковину, свинтил с ее вершины колпачок, вытряхнул наружу шнур.
– Это – магнитная бомба большой мощности, – пояснил он. – Один раз она меня, правда, подвела, но дед Денис клялся, что исправил взрыватель, поэтому ей стоит дать еще один шанс. Гаврила говорит, что среди городских развалин не так много места для разворачивания осадных орудий, и если они все собраны на небольшой площади, то этой бомбочки хватит, чтоб превратить их в хлам.
– А я-то думал, что это у тебя такая фляга! – хохотнул Лан. – А вообще твой план мне нравится. Как говорится – по коням!
– По коням! – Шестипал спрятал бомбу под броню авто, приготовил оружие: теперь в одной руке он держал малогабаритный автомат «Вихрь», а во второй – пистолет-пулемет «Бизон». Лан же подумал, что идти в предстоящий бой он, само собой, предпочел бы с Титаном или с братом… Но и этот воин замкадья тоже, вроде, не пальцем делан; держится со стойкостью и достоинством дружинника. Вот только на Мару заглядывается, падла, но это и понятно – не на Титана же ему пялиться? Авось, защитим Одинцово и женим тогда Шестипала на одной из местных чистокровных барышень. Пусть рожают мутов на здоровье!
Свалочник погазовал. Бойцы забрались под броню. Вундервафля рванула с места к развороченному участку частокола, набирая скорость для тарана. Отвал раскидал оказавшиеся на пути бревна, мертвых воинов и фенакодусов.
Раз-два, и они уже за частоколом. Впереди – заваленное трупами поле, через которое несутся, взлаивая и улюлюкая, новые кавалерийские шеренги шайнов, справа и чуть позади – заросшие мутировавшими растениями городские развалины, откуда пуляют камнями вражеские катапульты. Всего-то нужно – развернуться перед носом у мчащих во весь опор всадников и въехать в развалины по какой-нибудь относительно проходимой улице. Лан рассчитывал, что кавалерия не станет особо упорно преследовать вундервафлю, ведь перед всадниками стоит задача захватить общинную территорию, путь на которую теперь открыт. Нужно было только еще немного везения, чтобы успеть…
Кавалерия надвигалась стеной, солнце сверкало на мечах, шлемах и кольчугах. А вундервафлю кидало с борта на борт на завалах из мертвых тел, и машина никак не могла набрать скорость.
