У Лана потемнело лицо.
– К чему ты это сейчас говоришь? – по голосу было понятно, с каким трудом юноше удается сдерживать эмоции.
– Я пытаюсь донести простую мысль: благополучие общины для нас – прежде всего, – с нажимом проговорил Емельян. – Мы не убивали наших изгнанников, рядом есть место, где им готовы оказывать повсеместную помощь. Вот такими далеко не самыми людоедскими мерами мы оздоровили общину, и в течение пяти лет у нас не родилось ни одного ребенка даже с незначительным отклонением. Мы выращиваем хлеб, картошку, хмель и овощи. Мы занимаемся ремеслами. Мы охотимся. Мы мечтали о возрождении народа, и я уверен, что у вас в Кремле мечтают о том же. Поэтому, Лан, в Одинцово ты не найдешь врагов, мы на одной стороне.
– Извини, старейшина, но я никому не верю на слово, – ответил Лан. – Ты встретил меня, как друга, усадил за стол, ты позволил остаться при оружии… – вскользь коснулся рукояти меча. – Я отдаю тебе должное, похоже, что ты – человек чести. С какими намерениями я бы ни шел сюда, какую неприязнь я бы не испытывал к вам, я не собираюсь доставлять вашей общине неприятности, – он упрямо наклонил голову, точно готовясь боднуть Емельяна. – Но справедливость должна восторжествовать. Я хочу забрать Сияну в Кремль, поскольку такова была воля Мары.
Емельян нахмурился.
– Мы не отдаем то, что принадлежит нам. Ни землю, ни людей. Я думаю, ты понимаешь. Кремль тоже, как пить дать, не разбрасывается своими детьми.
– Старейшина, у вас прямо за околицей – орда лихих всадников! Что будет с Одинцово завтра? – от Лана не укрылось, что Емельян еще сильнее помрачнел от этих слов. – Чем завершатся годы борьбы за «чистоту крови»? Чужие фенакодусы вытопчут ваши поля, а черноглазые всадники возьмут ваших женщин, и оставят столько следов в генофонде Одинцово, что вам не очиститься и за тысячу лет. Старейшина! Позволь мне забрать Сияну! Я спасу ее от этой участи, отведу в Кремль, где она будет в большей безопасности, чем где-либо еще в этих землях.
– А как насчет других детей?! – не удержался и рявкнул Емельян, игра в дипломатию ему уже надоела. – А как насчет остальных?! Шайны кошмарят Подмосковье! Наши охотники и лесорубы пропадают, стоит им выйти за частокол! Их пытают и затем бросают на съедение лесным мутам! Я уже не говорю про урожай на полях, ведь мы связаны по рукам и ногам и не можем начать уборку! Крымские шайны, которые именуют себя Ночной Ордой, готовят нападение, они грозятся вырубить нас под корень! Оставайся с нами и помоги защитить Сияну и всех женщин и детей Одинцово! Помоги нам спасти общину!
Лан вздохнул, потер лицо ладонью.
– Много ли будет помощи от меня одного… – пробурчал он. – У меня есть пара старинных стволов. Осталось десять патронов к «Ремингтону» и двадцать – к ТТ. У меня есть неплохой меч… Старейшина, я не думаю, что мое участие в вашей войне даст вам хоть какое-то преимущество.
– Ха! Скажи, что ты просто не хочешь ввязываться! – указал на него пальцем Емельян, а затем закинул себе в рот веточку укропа и с вызовом посмотрел в глаза.
– Действительно, – пожал плечами Лан. – Я шел сюда совсем с другой целью. Но обеспечить безопасность одной Сияны мне под силу.
– Ладно! – старейшина хлопнул ладонью по столу. – Давай так: вот прямо сейчас я не разрешаю тебе увести Сияну, но ты можешь поговорить с ней. Если она захочет уйти с тобой в Кремль, мы продолжим обсуждать этот вопрос. Если нет – вопрос закрыт. Ты волен отдыхать у нас и залечивать раны, ты волен уйти сразу или же остаться, чтобы посмотреть, как мы будем сражаться с шайнами, но Сияна останется в Одинцово.
Лан задумался, подпер ладонью лоб. Он явно очень устал и держался из последних сил.
– Хорошо, – прозвучал его бесцветный голос.
Емельян кивнул, а потом свистнул.
– Глебка! Глебка, крысощенок сопливый! Где тебя носит, бестолочь?
В трапезную вбежал приказчик и застыл в ожидании распоряжения.
– Проведи Лана к общинному дому и вызови к нему на разговор Сияну.
Приказчик встряхнул вихрами, потом перевел взгляд на Лана и указал обеими руками на открытые двери.
…Темнота говорила с Ланом множеством голосов. Перекликались на стене часовые. Скрипели ветви хищных деревьев. Монотонно ревел в отдаленной чаще готовый к брачным играм жук-медведь. Пищали мелкие рукокрылы, рассекая ветер, подобно метательным ножам. А еще звучал фоном некий едва уловимый тревожный звук, вроде шелеста мигрирующего роя стальных сколопендр.
Подмосковный воздух был свежим и до кристальности чистым. В небе – ни облачка, ярко светили ранние звезды.
Но пасмурно было на душе у Лана. Он не знал, что ему делать дальше. Он мысленно звал Мару, но та упорно не отзывалась. И снова было не ясно – жива ли она… У Лана даже закрались сомнения в подлинности былой телепатической связи: а вдруг ему все просто причудилось? Как сказал Емельян – дело молодое…
Он шел в Одинцово, уверенный в том, что здесь обитают мерзкие людишки, вроде мародеров и трупоедов бандитских кланов Москвы. Он был готов драться и даже убивать местных, если они будут чинить препятствия Маре или представлять угрозу.
Раньше был готов, а теперь… Старик Титан был прав – в чужой монастырь со своим уставом не лезут. С первого взгляда ясно, что живут здесь люди дремучие, суровые, с заскоком. Излишне твердолобые, где не надо – чересчур принципиальные…
Но, с другой стороны, так ли уж сильно они отличаются от народа Кремля? Ведь и кремлевская община человеку стороннему может показаться слишком патриархальной, слишком кастовой и слишком жестокой. Один закон Князя «О потомках» чего только стоит… Это согласно которому дружинник вправе брать во временные жены прошедшую созревание еще нетронутую девицу, дабы та родила от него будущего воина. Но Кремль смог выстоять во многом именно благодаря этому неоднозначному закону, и сейчас существование крепости и безопасность ее гражданских обитателей обеспечена укомплектованной и боеготовой дружиной. И так же не приветствуют в кремлевских стенах мутантов, Лан был в курсе, что ни один раз приходили к воротам убогие и умирающие, покрытые болячками и уродствами люди. И ни одного не пропустили на территорию крепости.
Но как ему поступить дальше?
Продолжить поиск Мары? Без телепатических подсказок отыскать ее на обширной лесистой территории будет, ну, очень уж непросто. Но попытаться непременно нужно, ведь сдаться, проделав такой большой путь, было бы нечестно ни по отношению к Маре, ни к себе, ни к раненому Титану. Если есть хоть малейший шанс ее отыскать, он должен им воспользоваться.
Или остаться на какое-то время в Одинцово и принять бой против всадников-шайнов бок о бок с местными ополченцами? Воевода, правда, не раз говорил дружинникам Кремля: мы не можем приходить на помощь каждому, эдак можно растратить все силы в бесчисленных сражениях и серьезно ослабить защиту собственной твердыни. В словах воеводы был холодный и даже несколько жестокий резон. Но сейчас был не тот случай: Лан не мог допустить, чтобы Сияна погибла или попала в плен к шайнам. Следовательно, ему или придется остаться в Одинцово, или выкрасть девчонку, наплевав на соглашение со старейшиной. Даже если он останется, Лан не кривил душой, когда полагал, что он мало чем сможет помочь в обороне. Если подтянется еще и Титан, то тогда, конечно, будет немного повеселее, но Лан подозревал, что киборг тем более не захочет ввязываться в чужие проблемы.
