– Вот и познакомились, – вставил Титан.
– Во мне давно никто не видит человека, – голос Свалочника зазвучал еще более искаженно, чем прежде. Очевидно, он разволновался.
– Тебе дать ствол? – Лан поинтересовался чисто из вежливости, потому что ему было бы не очень приятно увидеть свое заботливо ухоженное оружие в руках у этого воняющего трупом существа. Впрочем, обстоятельства в любую секунду могут сложиться так, что еще один ствол не станет лишним, и тогда будет не до излишнего чистоплюйства, и тем более – не до жлобства.
– Я могу чинить и водить машины, – сказал Свалочник, ощупывая пальцами живых рук свои кибернетические предплечья. – Я могу чинить людей. Я не могу убивать. Апостол запретил.
Лан и Титан переглянулись.
– Ладно, как скажешь… – с легким недоумением проговорил Лан, привыкший к тому, что его окружают люди и нелюди, готовые применить оружие в любой момент, был бы только повод.
– Однажды я… – в груди Свалочника булькнуло, вместо слов прозвучали неразборчивые вибрирующие звуки. На миг существо застыло, затем «отмерло» и повернулось к Куполу. – Нужно идти. На другой стороне я осмотрю поврежденную конечность кио.
Он подошел к полупрозрачной стене. Лан и Титан снова обменялись озадаченными взглядами, затем последовали за тем, кого маркитанты прозвали Проводником. У Лана на языке вертелся вопрос, откуда Свалочник знает сленг обитателей Кремля, ведь «кио» – это их словечко, но он решил, что время расспросов исчерпано. Путь снова лежал через невозможное.
Свалочник положил все четыре ладони на радужную преграду, и та прогнулась! Свалочник сделал шаг вперед, снова толкнул стену, и червоточина в Куполе углубилась. Таинственный Купол уступал Свалочнику, как мягкая глина уступает рукам гончара.
– Следуйте за мной, – сказал, обернувшись, Проводник. – Шаг в сторону – смерть, отстанете – смерть, – он навел один глаз на Титана. – Пусть кио положит руку мне на плечо. Не хочу, чтобы он оступился или оказался позади всех.
Лан ожидал, что старый чемпион Арены сейчас начнет фыркать и ругаться, но, как ни странно, Титан и слова не произнес. Киборг послушно похромал к Свалочнику, у входа в проделанную Проводником червоточину он на миг задержался, посмотрел вверх – на изгиб энергетической арки, а потом сделал еще один шаг и схватился сзади за манипулятор роботочеловека.
Тяжело нагруженный оружием Лан двинул замыкающим.
Сердце невольно екнуло, когда пришлось ступить под нависающий над головой свод непонятной энергии.
Один шаг – и он стоит на асфальте МКАДа, а со всех сторон, кроме тыла, – стеклянистое нечто. Оказаться внутри этого нечто – все равно, что попасть в центр призмы или кристалла. Лан видел повсюду свет: это солнечные лучи застряли в толще Купола, и теперь они метались туда-сюда по всевозможным траекториям, отражаясь и преломляясь бесчисленное число раз, создавая впечатляющую, живую и в то же время абсолютно нереальную картину.
Звуки мира будто отрезало, был слышен лишь басовитый гул непонятного происхождения. От микроразрядов электричества волосы встали дыбом. Во рту появился металлический привкус.
Свалочник сделал еще один шаг вперед, а с ним – раненый киборг и Лан. Позади процессии раздался сухой треск, Лан обернулся и с ужасом увидел, что проход, через который они вошли внутрь Купола, закрылся. Теперь они втроем оказались в пузыре диаметром не более трех метров.
Словно комары, увязшие в янтаре.
И путь назад отрезан.
Понадобилось значительное усилие воли, чтобы не запаниковать.
– Вперед, – сказал Свалочник, в тесном пространстве «пузыря» его электронный голос оглушал и не по-детски пугал. Теперь, когда пути к отступлению нет, жизнь Лана и его друга-киборга зависела от изувеченного загадочного существа. Что творится в голове у Свалочника? Сможет ли он осилить этот путь? Водил ли он кого-нибудь сквозь Купол или делает это сейчас впервые?
Если бы червоточина оставалась открытой, то вряд ли возникло бы много вопросов… К тому же, опыт похода в Замоскворечье научил Лана тому, что с проводниками и непроверенными временем и боем попутчиками нужно держать ухо востро.
Лан шел, ощущая себя червем или слизнем, ползущим по речному дну. Тяжесть Купола давила на плечи и грозила размазать об аномально невредимый асфальт. От Свалочника воняло тухлятиной, от киборга – химической кровью и окислившимся танталом, дышать было почти невозможно.
Тем не менее, тесный мирок «пузыря» неуклонно двигался вперед, будто амеба, и в его границы попадала всякая всячина: то россыпи автоматных гильз, то потрепанная шина грузового авто, то чей-то сапог с торчащей из голенища костью. Дохлый и превратившийся в мумию крысопес, копье нео из связки арматуры, выдранный с корнем и успевший окостенеть куст-кровопийца…
Затем Лан увидел яркую вспышку. От неожиданности он едва не упал на асфальт. Первым делом – взгляд вверх: свод «пузыря» оставался на той же высоте, и расстояние между «стенами» не уменьшилось. Вроде – все нормально, если считать их нахождение в толще Купола чем-то нормальным. Свалочник шел себе вперед, как ни в чем не бывало, а Титан, вроде, насторожился: втянул голову в плечи и чуть пригнулся.
Вспышка повторилась. Лан протер глаза, мотнул головой.
– Какого шама? Что это было?
Титан обернулся.
– Тоже это видишь? – спросил киборг.
– А то! – Лан зажмурился, но очередная вспышка ослепила его даже сквозь сжатые веки.
– Это огоньки, – сказал Свалочник. – Как бабочки порхают… Значит, мы на разделительной полосе.
Киборг снова обернулся к Лану, его желваки были напряжены, а губы сжались в тонкую полосу.
– Это радиация, салага, – проговорил он. – Когда гамма-излучение проходит через сетчатку, мозг видит вспышки, хотя никаких вспышек на самом деле нет. Просто так серое вещество расшифровывает непонятную информацию, которую получают глаза.
Радиация! Вот только этого не хватало для полного счастья! Внезапно Лан понял, что язвы на теле Свалочника появились не от жизни на помойке и не из-за отторжения многочисленных кибернетических дополнений. Проводник страдал от лучевой болезни, живая составляющая его организма разрушалась, но кибернетическая не позволяла существу погибнуть, поддерживая и восстанавливая его, насколько это было возможно.
– Свалочник! – крикнул Лан, морщась от звука собственного голоса. – Выводи нас отсюда поскорее! Ты слышишь?
– Мы идем самым коротким путем, – ответил Проводник. – По прямой.
Снова под ногами зазвенели россыпи гильз. Белые прерывистые линии на асфальте появлялись из ниоткуда и исчезали в нигде. Аномальные вспышки прекратились, но пойманный в ловушку Купола солнечный свет продолжал искриться в изогнутом своде «пузыря». Игра света порождала странные видения и образы, и однажды, глянув вбок, Лан почувствовал, что, несмотря на жару, покрывается холодным потом: в глубине энергетической стены стоял светящийся призрак человека в армейском пыльнике с натянутым на голову капюшоном. На плече у человека висела винтовка, похоже – снайперская. И хотя черты призрака были смазаны, а сам он больше походил на изваяние из начищенного золота, Лан ясно увидел его глаза: их взгляд был холоден, сосредоточен и пристален. Так мог смотреть профессионал, для которого война и смерть – работа, но который не утратил чувство справедливости и не забыл, во имя чего он каждый раз спускает курок. За спиной человека угадывались очертания титанических сооружений, возможно, – какого-то завода, а может быть – электростанции.
