…Золотые мосты через пустоту, всю в длинных лентах, одна из
них мелькнула под нами даже сейчас. Мы летим вдоль ее русла, стоя некоторое
время недвижимо, как статуя.
…Это продолжается, наверно, век. Явление, родственное
дорожному гипнозу проходит через мои глаза, опасно убаюкивая меня.
Я делаю все, что могу, чтобы ускорить наш переход. Проходит
еще век…
Наконец, далеко впереди, сумеречное, туманное пятно — наша
конечная цель, растущая, несмотря на нашу скорость, очень медленно.
К тому времени, когда мы, наконец, добираемся до него, он
гигантский остров в пустоте, заросший лесом из гигантских металлических
деревьев…
Я останавливаю движение, принесшее нас в такую даль, и мы
двигаемся вперед своими собственными силами, вступая в этот лес. Трава хрустит
у нас под ногами, словно алюминиевая фольга, когда мы проезжаем среди этих
деревьев. Вокруг меня висят странные плоды, бледные и сияющие. Нет никаких явно
издаваемых зверями звуков. Пробираясь вглубь, мы выезжаем на небольшую поляну,
по которой течет ручей ртути. Тут я спешиваюсь.
— Брат Корвин, — снова раздается этот голос. —
Я дожидался тебя.
Я поворачиваюсь лицом к лесу, следя, как он выходит из него.
Я не обнажил своего оружия, так как он не обнажил своего. Я, однако, мысленно
коснулся Камня. После только что завершенных мной упражнений, я понял, что
смогу сделать им намного больше, чем управлять погодой. Какой бы ни была мощь
Бранда, я чувствовал, что теперь у меня есть оружие, чтобы противодействовать
ей. Камень запульсировал чаще, когда я это сделал.
— Перемирие, — предложил Бранд. — Идет? Мы
можем поговорить?
— Я не вижу, что мы можем сказать друг другу, —
ответил я ему.
— Если ты не даешь мне шанса, то никогда не узнаешь
наверняка, не так ли?
Он остановился в семи метрах от меня, перекинул свой зеленый
плащ через левое плечо и улыбнулся.
— Ладно. Скажи это, чем бы это ни было, — сказал
я.
— Я пытался остановить тебя там. Ради Камня. Ты явно
знаешь теперь, чем он является, понимаешь, насколько он важен.
Я ничего не сказал.
— Отец уже использовал его, — продолжал он. —
И я с сожалением вынужден сообщить, что он потерпел неудачу в том, что он
задумал с ним сделать.
— Что? Откуда ты знаешь?
— Я могу видеть сквозь Отражения, Корвин. Я бы подумал,
что наша сестрица более основательно посвятит тебя в эти дела. С небольшим
мысленным усилием я могу воспринять все, что выберу. Я, естественно, был
озабочен исходом этого дела. Так что я следил. Он умер, Корвин. Это усилие было
для него слишком велико. Он потерял контроль над силами, которыми
манипулировал, и был сожжен ими, пройдя немногим более половины пути через
Лабиринт.
— Ты лжешь! — бросил я, коснувшись Камня.
Он покачал головой.
— Я признаю, что я не выше того, чтобы соврать ради
достижения своих целей, но на этот раз я говорю правду. Отец умер. Я видел, как
он упал. Птица принесла тогда тебе Камень, как он велел. Мы остались во
вселенной без Лабиринта.
Я не хотел ему верить. Но была возможность, что отец
потерпел неудачу. Я имел заверения единственного эксперта в этих делах,
Дворкина, о том, насколько трудна такая задача.
— Допуская на минуту, что сказанное тобой — правда, что
случится дальше? — спросил я.
— Все распадется, — ответил он. — Даже сейчас
Хаос хлещет заполнять вакуум там, в Амбере. Возник огромный вихрь; и он
нарастает. Он распространяется наружу, уничтожая миры-Отражения, и он не
остановится, пока не встретится с Двором Хаоса, завершив полный круг всего
мироздания, со вновь царящим над всем Хаосом.
Я почувствовал себя обескураженным. Неужели я боролся от
Гринвуда до сюда, пройдя через все, чтобы все это кончилось таким образом?
Неужто я увижу все лишенным смысла, формы, содержания, жизни, когда события
подтолкнули к такому завершению?
— Нет! — отверг я. — Так не может быть.
— Если не… — мягко добавил Бранд.
— Если не что?
— Если не начертать новый Лабиринт, не создать новый
порядок для сохранения формы.
— Ты имеешь в виду, скакать обратно в ту заваруху и
попытаться завершить работу? Ты только что сказал, что такого места больше не
существует.
— Нет. Конечно, нет. Где бы ни был Лабиринт, там будет
и центр. Я могу сделать это прямо здесь.
— Ты думаешь, что сможешь преуспеть там, где потерпел
неудачу отец?
— Я должен попробовать. Я — единственный, кто
достаточно знает об этом и у кого хватит времени, прежде чем прибудет волна
Хаоса. Слушай, я признаю все, что, несомненно, рассказала обо мне Фиона, я замыслил
и действовал. Я заключил сделку с врагами Амбера. Я пролил нашу кровь. Я
попытался выжечь твою память. Но мир, каким мы его знаем, уничтожен, а я тоже
живу здесь. Все мои планы — все — ни к чему не приведут, если не сохранится
какая-то мера порядка. Наверное, я был одурманен владыками Хаоса. Мне трудно
признаться в этом, но теперь я вижу такую возможность. Однако, еще не слишком
поздно сорвать их планы. Мы можем построить прямо здесь новый бастион порядка.
— Как?
— Мне нужен Камень и твоя помощь. Тут будет место
нового Амбера.
— Предположим, аргуендо
[2], я дам его тебе. Будет ли новый
Лабиринт точно таким же, как старый?
Он покачал головой.
— Он не может быть таким. Не больше, чем тот, что
пытался создать отец, был бы похож на дворкинский. Никакие два автора не могут
воспроизвести одну и туже повесть на один и тот же лад. Нельзя избежать
индивидуальных стилистических различий. Как бы упорно я не старался
сдублировать его, моя версия все равно была бы слегка иной.
— Как бы ты мог это сделать? — спросил я. —
Когда ты не полностью настроен на Камень? Тебе понадобится Лабиринт, чтобы
завершить процесс настройки. А Лабиринт, как ты говоришь, уничтожен. Что же это
дает?
— Я же сказал, что мне понадобится твоя помощь, —
заявил он. — Есть еще один способ настроить личность на Камень. Для этого
требуется помощь того, кто уже настроен. Тебе придется снова спроецировать себя
сквозь Камень Правосудия, и взять с собой меня — в путь через первоначальный
Лабиринт Дворкина, и в то, что лежит за его пределами.
Я не удержался и спросил возбужденного Бранда:
— И тогда?
