– Ага! Держу пари, он только глянет на мои зубы и запоет: «Сверлить, моя детка, сверлить».
Пару минут спустя пришел дантист. Белый халат он снял, да и перчатки тоже; на нем была белая рубашка с полосатым галстуком. Джеймисон беспокойно заерзала, когда он проходил мимо, чтобы сесть за стол.
– Я Льюис Фишер. Что я могу сделать для ФБР?
Объяснив подоплеку своего визита, Декер добавил:
– Судя по вашему возрасту, стоматологом Марсов были не вы.
– Нет. Я тогда еще под стол пешком ходил. Это была практика моего деда. Когда он отошел от дел, я принял эстафету.
– Медицинские карты Марсов еще здесь?
– Двадцать лет спустя – уже нет. И, конечно, потому, что они уже мертвы. Я слыхал, Мелвина выпустили из тюрьмы, – присовокупил он.
– Да. Вы его знали?
– Нет, но мы учились в одной средней школе, только в разное время. Мелвина все знали. Я был потрясен, когда его арестовали за убийство.
– И личность его родителей установили с помощью их здешних медицинских карт?
– Наверное, именно так, да. Помнится, уцелело очень немного от их… Ну, вы понимаете.
– Верно. Ваш дед еще жив?
– Жив. И по-прежнему живет неподалеку.
– Нельзя ли с ним поговорить?
– Можете попытаться.
– То есть? – Декер склонил голову к плечу.
– То есть у него деменция, и он проживает в центре для престарелых.
– У него бывают просветления?
– Время от времени. Раньше были чаще. Но, боюсь, его рассудок угасает пугающе быстро. Очень печально, когда родной дед тебя не узнает.
– Несомненно, – с сочувствием откликнулась Джеймисон.
– Так мы можем попробовать? – спросил Декер.
– С какой целью? – осведомился Фишер.
– Ради информации, – поведал Амос. – Никогда заранее не знаешь, какой новый фрагмент может помочь расследованию.
– А что именно вы расследуете?
– Это мы не можем комментировать публично, – сугубо официальным тоном отрезал Декер.
– Ах да, конечно. – Фишер быстро написал адрес на листочке и подвинул его через стол. – Я позвоню ему и скажу, что вы наведаетесь.
Амос поглядел на имя.
– Льюис Фишер-старший?
– Я Льюис Фишер-третий. Мой отец был Фишером-младшим.
Декер и Джеймисон встали.
– Спасибо, я искренне благодарен.
Фишер повернулся к Джеймисон, торопливо прикрывшей рот, чтобы зубы не были видны.
– Вам следует чаще улыбаться, – заметил он. – У вас очень хорошие зубы.
Выйдя из кабинета, Алекс сказала:
– Будем надеяться, Фишер-старший даст нам ниточку. Она нам явно не помешает.
– Вот потому-то мы и должны ковырнуть поглубже, Алекс.
– Пожалуйста, не употребляй этого слова так близко от кабинета стоматолога.
Глава 43
Льюис Фишер-старший явно преуспевал, потому что доживал свой век в роскошном частном заведении. Зданию постарались придать вид резиденции плантатора периода, предшествовавшего гражданской войне, – с высокими толстыми колоннами и колоссальным крыльцом, уставленным креслами-качалками с раскачивающимися в них обитателями. Интерьер был украшен яркими обоями, деревянными рейками на стенах, шестидюймовым лепным потолочным плинтусом и толстыми плюшевыми коврами. Имелась даже комната для игр с бильярдным столом и старомодным фонтанчиком содовой воды.
Доска для объявлений в фойе была заполнена расписаниями занятий. Пожилые граждане шагали или катили на очередные процедуры. Атмосфера буквально источала энергию и энтузиазм, пока Декер и Джеймисон шли по широкому коридору в сопровождении штатной сотрудницы, одетой в безупречно чистый голубой хирургический брючный костюм. На ее бейджике значилось имя «Деб». По пути она махала рукой встречным обитателям и здоровалась с ними.
– Славное местечко, – заметила Джеймисон. – Все выглядят искренне счастливыми.
– Тут куда лучше, чем в государственных, – отозвалась Деб. – Но за это надо платить, и недешево. Оно определенно для верхнего эшелона. Мы тут охватываем зону миль в двести, потому что заведение уникальное, а эта часть Техаса обширна и отрезана от мира. – Она вздохнула. – Когда я доживу до их возраста, я нипочем не смогу себе позволить поселиться здесь.
Они дошли до двустворчатой двери с табличкой «Блок памяти» наверху. Чтобы открыть ее, Деб пришлось воспользоваться своей ключ-картой.
– Это чтобы никто из блока не убрел куда глаза глядят? – догадалась Джеймисон.
– Совершенно верно, – переступая порог, подтвердила сестра. – Мы не хотим, чтобы кто-нибудь потерялся.
Она повела их по коридору, примерно на полпути свернув к двери и постучав:
– Доктор Фишер, к вам гости!
Изнутри послышалось ворчание.
– У него бывают хорошие и плохие дни, – повернулась к ним Деб. – Не знаю, какой сегодня. Он бывает очень раздражительным, как многие пациенты нашего блока памяти. – Она бросила взгляд на удостоверение ФБР, висевшее у Декера на бедре. – Доктор Фишер впутался в какие-то неприятности?
– Ни в малейшей степени, – заверил ее Декер.
– Что ж, приятно слышать. Знаете, когда он только поступил сюда, память у него была остра как бритва. Может, даже получше вашей.
– В этом я серьезно сомневаюсь. – С этими словами Амос толкнул дверь и вошел.
Деб испуганно посмотрела на Джеймисон, и та ответила смущенным взглядом.
– Это долгая история. Мы вам сообщим, когда закончим. Спасибо, – зайдя вслед за Декером, она закрыла дверь.
Фишер, одетый в больничную сорочку и белые шлепанцы, сидел в кресле рядом с кроватью. С виду этому согбенному хрупкому старцу было под девяносто. Когда он поднял на них глаза, Декер тут же углядел немалое сходство с внуком.
– Доктор Фишер? – осведомился он.
– Вы что за черти? – каркнул старик.
– Возможно, это один из плохих дней, – шепнула Джеймисон.
Декер ступил поближе.
– Я друг вашего внука. И она тоже.
Фишер обратил взор на Джеймисон:
– Она не мой внук.
– Нет, она друг вашего внука.
Фишер уставился на собственные колени. Джеймисон присела рядом.
– Очень славная комната.
– Я вас знаю? – поднял на нее глаза Фишер.
– Я Алекс, а это Амос.
– Амос и Энди
[30]. Как в сериале? – спросил Фишер.
