Мелвин уперся в пол неверящим взглядом широко распахнутых глаз.
– Она никогда мне не говорила. Ничегошеньки.
– Она не выказывала никаких признаков заболевания?
Прижав полотенце к лицу, Марс тихонько зарыдал в него. Декер, совершенно неготовый к этому, откинулся на спинку кресла и просто ждал.
Когда рыдания наконец утихли, Мелвин вытер лицо насухо и медленно выпрямился. Грудь его еще порывисто вздымалась.
– Потеряла вес. Аппетита у нее почти не было. И головные боли. Говорила, мигрени.
– Больницу она посещала? Проходила какое-нибудь лечение?
– Просто не верится! У нее был рак мозга, и мне ничего не сказали? Она умирала, и им даже в голову не пришло ни словцом упомянуть об этом единственному ребенку?!
– Я понимаю, что это потрясло тебя, Мелвин. Но если б она начала лечиться, ты бы знал об этом, верно?
– Не знаю. Я частенько отлучался из дому. Но она не теряла волос и ничего такого. Я бы заметил.
– А в конце она еще работала?
Марс поднял глаза.
– Нет. Батя сказал, что хочет дать ей передышку. Я-то просто подумал, потому что я скоро получу деньги. Я никогда… – Его голос пресекся.
– Они посещали врача в городе?
– Надо думать. У них был свой дантист. И иногда мама посещала хиропрактика. Она столько трудилась, что у нее руки-ноги не гнулись.
– Имя врача тебе известно?
– Нет. – Марс помолчал. – Наверное, тогда все дело было во мне, Декер. На самом деле я не так уж и беспокоился о родителях. Чересчур был поглощен футболом. Но… но я все равно любил их. Собирался заботиться о них. Но… блин!
Он снова уставился в пол с лицом, искаженным муками раскаяния.
– Тебе пришлось многовато вынести для такого юного парня, Мелвин. Я бы не корил себя так уж сильно.
– Этот рак мозга. По-твоему, он имеет какое-то отношение к их гибели?
– Не понимаю какое. Но того, что я сейчас не понимаю, хватило бы на целую библиотеку.
Выпрямившись на скамье, Марс снова утер лицо.
– Что мне делать, если меня освободят, Декер? – глухо спросил он, поглядев на Амоса, как ребенок, потерявшийся в мире, о существовании которого даже не подозревал.
Декер, почувствовавший себя от этого вопроса как-то неуютно, отделался молчанием.
– Мне было почти двадцать два, когда я покинул мир, – понурив голову, продолжал Марс. – Сейчас мне почти сорок два. Тогда я был мальчишкой, теперь я мужчина. Но тогда у меня были планы. Масса планов. А теперь у меня… ни малейшего понятия, какого черта мне делать.
Подняв глаза, он увидел абсолютно непроницаемое выражение лица Декера и отвел взгляд.
– Забей. Соображу как-нибудь. Как всегда.
– Давай делать по шагу за раз, Мелвин.
– Ага, верно, – рассеянно проронил Марс.
Декер подался вперед. Настало время поговорить о том, ради чего он сюда явился.
– А что, если ты не делал этого, но и Чарльз Монтгомери тоже не делал этого?
– Что?! – ошеломленно подскочил Марс.
– Какой есть третий вариант, Мелвин? Вот что я хочу знать.
– Третий вариант?
– Прошлое твоих родителей чересчур туманно. Тогда никто на это не смотрел, потому что имелись неопровержимые доказательства твоей вины. Но здесь слишком много дыр. В одной из этих дыр может таиться объяснение причины их убийства.
– Например?
– Не знаю.
– Но ты не веришь Монтгомери? Он знал, что было у меня дома.
– Ему мог рассказать все это тот, кто действительно совершил это.
– Но зачем ему это? Сознаваться в преступлении, которое он не совершал?
– Потому что он и так уже покойник. Что ему еще пара убийств? Второй-то раз его не казнят. И что, если кто-то попросил его сделать это, пообещав в обмен обеспечить его жену и ребенка на всю жизнь?
Марс тяжело осел на скамье.
– Обеспечить их на всю жизнь? Это большие деньжищи. Мои родители… Какое до них дело тому, у кого есть большие деньжищи? Или до моего освобождения из тюрьмы столько времени спустя?
– На это у меня ответов нет. Только вопросы.
Марс потер лицо потной ладонью.
– Ты меня просто огорошил всем этим дерьмом, чел. Сперва говоришь, что у мамы был рак, а теперь еще это, – в сердцах буркнул он.
– Я полагал, ты можешь пожелать узнать правду. Настоящую правду. Если б я провел в тюрьме двадцать лет за то, чего не совершал, я бы хотел знать, кто именно меня туда запроторил. И почему.
Марс молча таращился на него пару секунд, прежде чем кивнуть:
– Ага, я тоже. Так как я могу помочь?
– Вспомнив о родителях все, что можешь. Что-то сказанное ими, показавшееся странным. Письма, телефонные звонки, выбивающиеся из ряда. Посетители. Что-нибудь такое, что может подсказать нам, откуда они прибыли.
– На этот счет надо пораскинуть мозгами.
– Ну, я никуда не ухожу. Да и ты тоже.
Глава 21
Поставив чашку кофе, Миллиган через стол воззрился на Декера.
Вся команда ужинала в «Эпплбиз»
[26] в Остине, куда Марса перевезли после выписки из реабилитационного центра. За окном лило, а они целый долгий день корпели над всеми сведениями, которые смогли накопать на Чарльза Монтгомери.
– Страховка жизни, которая будет оплачена, когда Монтгомери умрет, в самом деле есть, – отчеканил Миллиган.
– Но только на тридцать тысяч долларов, – возразила Джеймисон, сидевшая рядом с Декером.
– Но для нее это большие деньги, готов поспорить, – не уступал Миллиган.
– Недостаточно, чтобы купить дом и бросить работу, – указала Дэвенпорт.
– Значит, должно быть, Томми Монтгомери преувеличивает, – парировал Миллиган.
– Не думаю.
– Так почему бы просто не сказать нам, почему вы думаете, что на самом деле Монтгомери лжет? – не вытерпел Миллиган. – Ну же, Декер, мы ведь команда, правда? Нам нужно делиться информацией.
Отложив вилку, Амос салфеткой утер рот.
– Это вопрос движения денежных средств.
– Простите? – агрессивным тоном вскинулся Миллиган. – У жены?
– Нет, у мужа.
Декер выбрал салат, хотя на самом деле хотел ребрышки. Когда он начал было издавать звуки на предмет заказа ребрышек на гриле, Джеймисон одарила его таким взглядом, что угрызения совести заставили его удовольствоваться листовыми овощами. Декер сбросил еще пятнадцать фунтов, и постоянная боль в коленях уже не мучила его. Но в качестве акта неповиновения он все-таки заказал «Амстел лайт».
