— Мы с Тедди совсем не против, — обрадовалась Елизавета.
— Тогда берите и Клима, — сказал Илья.
Лицо у Ахлябина вытянулось от разочарования и обиды.
— Мне — то зачем? Может, я вам тут больше понадоблюсь.
— Охраняй девчонок. — Тон Данилы не допускал возражений. — А если ты нам понадобишься, мы тебе позвоним.
— Еще неизвестно, кому кого охранять придется, — съязвила Марфа, и они направились в сторону прудов.
Глава 6
СЛИШКОМ МНОГО ПАМЯТНИКОВ
Вся компания с шумом ввалилась в квартиру под вопли Марфы:
— Я кому говорю: снимайте обувь!
С лестничной площадки донесся тоскливый вой привязанного к перилам Тедди. На этот раз Лиза категорически отказалась оставаться с псом на улице. Мол, она тоже должна хоть одним глазком взглянуть, что там делается в подвале.
— А ты сиди тихо! — строго прикрикнула она на Тедди. — Зря мы, что ли, столько времени с тобой на прудах гуляли?
Стаффорд ответил ей руладой, полной невообразимой печали. Он пел песню одинокой собаки, брошенной на пустой незнакомой лестничной площадке. А вдруг его там вообще навсегда оставят, и ему больше никогда не увидеть ни своих хозяев, ни Лизы, ни девочки, пахнущей котом, ни даже мальчика в кресле на колесах. И останется он, Тедди, один — одинешенек, без еды и любимой поилки! Ну, как тут не заплакать!
— Такой большой, а скулишь, — презрительно бросил ему Ахлябин и захлопнул дверь. — Ну, где там у нас? Что там? — кинулся он в комнату Данилы, где остальные уже зачарованно уставились в монитор.
Он разделялся на две почти одинаковые картинки: серо — буро — малиновое марево, в котором плавали чуть размытые, но достаточно четко проглядывающие силуэты: первый — дверь в подвал и ступени лестницы, второй — столбы, трубы и стена.
— И это все? — разочарованно выдохнула Лиза.
— Не густо, — скорбно покачала головой Марфа.
— А вы чего ждали? — недоуменно спросил Данила. — Думали, как только мы камеры установим, туда мигом толпа народа за сундуками сокровищ рванется? Попозируют перед камерой, лица свои нам покажут…
— Нет, я знаю, они другого ждали, — хохотнул Илья. — Что туда пару трупиков принесут и быстренько закопают. Либо, наоборот, выкопают.
— Не пори чушь! — рассердилась Марфа. — Лизка права: застылая какая — то картинка.
— Это же вам не театр, — сказал Ахлябин. — У нас, между прочим, когда камеры включали, то же самое было. Разве только чуть поживее: ветерок подует, ветки закачаются, птичка пролетит. А здесь полная статика, словно на фотографии смотрим. Хоть бы крыса, что ли, пробежала.
Еще через пять минут всем стало окончательно скучно.
— Данила, это что же, вот так постоянно сидеть и на это смотреть? — Диана зевнула.
— Постоянно необходимости нет. Если там случится какое-нибудь движение, ну, даже, как выразился Ахлябин, мышь пробежит…
— Я говорил не про мышь, а про крысу, — счел своим долгом уточнить Клим.
— Не суть важно, — продолжал Данила. — Если случится какое-нибудь движение, компьютер мне сразу сигнал подаст. Я специально так запрограммировал, чтобы себя к монитору не привязывать. Не могу же я круглые сутки сидеть, уставясь в него.
— А давайте проверим, как он сигнал подает, — загорелся Клим. — Вот я сейчас туда сбегаю… — Он вдруг заколебался. — Мне тоже хочется посмотреть. Может, туда лучше Лизка сбегает? А то у нее Тедди там воет и воет. Скоро полдома сбежится.
— Проверить надо, ты прав, — поддержал Данила. — Только в подвал пойдешь ты, а Лиза с Тедди снаружи тебя подстрахует. Да не расстраивайся. Вернешься — мы тебе в записи все продемонстрируем.
Илья решительно поднялся.
— Ахлябина одного в подвал пускать нельзя. Обязательно что-нибудь учудит. Придется мне проконтролировать.
— А на фига мне тогда идти? — обрадовался тот. — Отправляйся с Елизаветой, а я здесь останусь. Никому не помешаю. И уж точно ничего не учудю.
Илья, загнанный в угол несокрушимой Ахлябинской логикой, лишь тяжело вздохнул и сказал:
— Данила, тебе не кажется, что мы в их возрасте были куда скромнее и гораздо больше уважали старших?
— Да я чего? — воскликнул Клим. — Между прочим, сам первый предложил собой пожертвовать. Тебе не понравилось. А теперь же еще и виноват.
— Ребята, там, на лестнице, что — то творится! — прервала их дискуссию Диана. — Может, Тедди кого-нибудь сожрал?
Остальные прислушались. С лестницы доносился нестройный хор сердитых голосов, в котором солировал визгливый женский голос:
— Безобразие! Форменное безобразие!
Лиза кинулась к двери.
— Погоди, — остановил ее Илья. — Выйдем вместе.
Они опасливо выглянули на площадку. Там оказалось на удивление людно: толстая женщина с визгливым голосом, пожилой тощий мужчина, крепко держащий за руки двух детишек дошкольного возраста — мальчика и девочку, старушка с палочкой в одной руке и с сумкой на колесиках — в другой и, наконец, стройная девушка в короткой куртке и сапогах на таких высоченных каблуках, что оставалось диву даваться, как она на них не только ходит, но даже стоит.
Тедди занял оборонительную позицию ровно между лифтом и первыми ступенями лестничного марша, ведущего вверх. Никто не мог ни пройти мимо него, ни по лестнице подняться, ни в лифт попасть. Пес глухо рычал сквозь намордник.
— Вызвать участкового, пусть эту тварь пристрелит! — визжала толстая тетка.
— Зачем вы собаку пугаете! — Лиза кинулась на защиту пса и начала отвязывать поводок.
Группа жильцов отпрянула.
— Он сейчас всех перекусает! — заверещала тетка.
— Хулиганка, — слабеньким, дребезжащим голосом подхватила старушка с сумкой на колесиках.
— Он добрый и никогда не кусается! — воскликнула Лиза.
— А намордник тогда зачем? — недоверчиво осведомилась толстая тетка.
— Именно для того, чтобы вы были уверены, что он вас точно не укусит, — нашлась Лиза.
— Почему же вы тогда свою добрую собаку не взяли в квартиру, а оставили на лестнице? — Дедушка с внуками просверлил девочку подозрительным взглядом.
— Потому что в квартире кот.
— Значит, кота пожалела, а люди пускай стоят! — Толстая тетка явно намеревалась поскандалить.
— Да проходите, пожалуйста, мы уже собаку уводим. — И, выхватив из рук Ильи свою куртку, Лиза выбежала вместе с Тедди на улицу.
— Успокойтесь, господа, ситуация под контролем, — солидно сказал Илья и поспешил следом за девочкой.
— Во, поколение некст! — будто сожалея, что родилась слишком рано, произнесла девушка.
