Итальянские следователи ступают по непаханой целине. Несмотря на помощь Фудули, они с трудом ориентируются в этой реальности, такой непохожей на все, что им знакомо: Медельинский картель, картель Кали… Впрочем, сегодня медельинец ты или калиец, больше ничего не значит. Главное для системы власти, вращающейся вокруг кокаина, – повстанец ты или член военизированного формирования. Фудули ездит в Колумбию с 1996 года. Доверительные отношения у него там складываются за год до того, как США заносит АУК в список террористических организаций, хотя их связи с наркоторговцами на тот момент все еще оставались в области подозрений. ФАРК же, хотя они и давно уже получают заметную помощь от военных, до сих пор считаются повстанческой армией, финансирующей свою деятельность грабежами и похищениями.
Поэтому неудивительно, что первое упоминание о Кастаньо и Манкусо в показаниях Фудули приводит следователей в недоумение. Так и не удалось установить, то ли сам главнокомандующий со своим заместителем вызвали его вместе с Рамиро и его братом “из леса”, или же это наркодельцы вышли на одного из наместников Кастаньо, известного под позывным Бояко, чтобы устранить возможные препятствия при отправке того груза, который потом перехватят в Салерно. Конечно, расшифровка допроса только усиливает отстраненную манеру повествования Фудули, который то и дело пускается в туманные рассуждения о военизированных формированиях в целом и о Карлосе Кастаньо, который “все же… дал в конце концов показания на себя и был осужден”. В расшифрованном тексте заметны следы недопонимания, как это случается, когда один собеседник считает что-то само собой разумеющимся, а для другого это не так очевидно. Может, допрашиваемый ожидал, что вопросы будут более пространными, не просто “Какой Манкузо?”, на что он кратко отвечает: “Колумбийский Манкусо”. Мне-то уж точно было бы интересно вникнуть в детали историй, которые рассказывает столь исключительный очевидец, даже в те детали, которые, на первый взгляд, не могли бы принести следствию практической пользы. Важность операции “Взлет” заключается в том, что она первой доподлинно установила связь между АУК и ндрангетой. Однако у слов Фудули иной привкус, нежели у телефонных разговоров Санто Шипионе с Натале Скали. Странный, древний привкус. Как в рассказах путешественников, но не тех, кто отправлялся на поиски сокровищ или исследовать неведомые земли, а тех, кто оказывался на чужбине против своей воли. Чаще всего мне на ум приходят отчеты первых миссионеров, отправленных на американский континент.
Один случай особенно заинтересовал следователей. Они возвращаются к нему снова и снова, хотя Фудули и не может прояснить наиболее важные детали. По его словам, в конце 2000 года Фелипе предложил ему встретиться с наркоторговцем, который владеет несколькими кораблями – на них можно доставлять товар прямо к побережью Ионического моря. Речь идет о крупнейших поставках грузов хоть от повстанцев, хоть от военизированных группировок. Предложение приходится Натале Скали по душе. Он отправляет своего человека вместе с Бруно и кузеном-тезкой Франческо Вентричи, кондитером по профессии, однако в этот раз он выступит в роли заложника. Едут они не в Колумбию и даже не в какую-нибудь соседнюю страну вроде Венесуэлы, Эквадора, Бразилии или Панамы. Калабрийцы садятся на туристический чартер до Канкуна, оттуда летят в Мехико и потом в Гвадалахару. В аэропорту их сажают в машину и отвозят в загородную усадьбу. Они ждут появления человека, которого Фелипе называет просто “мой крестный”.
Фудули не может назвать ни его имени, ни клички. Он даже не знает, мексиканец тот или колумбиец. Ему сказали, что “крестный отец” в бегах, но не сказали, в какой стране его объявили в розыск. Фелипе – ненадежный человек, к тому же страдает манией величия, которая еще проявится позже. Поэтому когда он хвастает, что его “крестный” – “один из главных боссов в Мексике”, никто не воспринимает его слова всерьез. Однако Рамиро, куда больше заслуживающий доверия, подтверждает Бруно, что каждые две недели готовит груз и взлетно-посадочную полосу, чтобы Фелипе мог отправить четыреста килограммов кокаина до такой же частной полосы в Мексике. Он объясняет, что эти полеты происходят с такой частотой потому, что семейные колумбийские картели, даже объединившись, неспособны заполнять самолет раз в неделю.
В этой истории есть и еще кое-что любопытное. Из торговых отношений исключаются мелкие сошки из Вибо-Валентии. Мексиканцы, которые, помимо всего прочего, истребовали даже паспорт кондитера Вентричи, теперь обвиняют его в том, что он якобы вызвал полицию и заявил о собственном похищении, из-за чего полиция ворвалась к ним домой. Потому ни с ним, ни с его земляками они больше дела иметь не будут. Обратно в Италию его отправляют с помощью посольства. После этого дела, по словам Фудули, велись представителями семейств из Локриде. Предполагалось, что от первой поставки в тысячу пятьсот килограммов дело постепенно дойдет до шести тонн. Человек, прилетевший в Мексику из Германии, чтобы вести переговоры от лица Натале Скали, заслуживает особого внимания. Себастьяно Синьяти – уроженец Сан-Луки и принадлежит к семейству Пелле-Воттари, получившему известность после того, как они стали мишенью побоища в Дуйсбурге. Однако уже во времена переговоров в Гвадалахаре их босс Антонио Пелле по прозвищу Нтони Гамбацца исполнял роль главаря Кримине
[70] – так называется верховная должность всего дерева.
Судьи в Катандзаро, похоже, не найдут достаточных доказательств касательно “живущего в Мексике крестного отца”, хотя среди осужденных по завершении первой стадии судебного процесса окажется и один гражданин Мексики. Представляется вполне допустимым, что, взвесив все риски любых сделок в Мексике, ндрангета и сама могла решить выполнить лишь малую часть обязательств по первым договоренностям Синьяти или вообще не выполнять их. Однако в свете событий десяти с лишним лет, что прошли после расшифровки протоколов, в свете результатов, полученных в ходе операций “Расплата” и “Солнечная”, рассказ Фудули выглядит свидетельством первой высадки калабрийцев в Мексике.
Когда я думаю о Бруно, вновь и вновь перечитываю его слова, меня мучает один вопрос. Каково это, по ошибке встретить свою участь? По ошибке, а не по случаю – ведь разница между судьбой и случайностью зависит исключительно от точки зрения, от тех трактовок смысла нашей жизни, которые мы принимаем или отвергаем. По ошибке. Ошибкой было принять предложение Натале Скали. Это та ошибка, которую он решил исправить, пойдя на сотрудничество с судьями. Однако в этом заблуждении Бруно Фудули прожил почти десять лет. Он не был независимым агентом, но не был и членом мафиозного клана. Он прилетал на самолете и уходил в тропическое пограничье, на ничейную землю, богатую лишь минами, страхом и нищетой. Под конец он провел в заточении две недели в хижине в саванне Боготы, на высоте трех тысяч пятисот метров над уровнем моря, где с него ни днем ни ночью не спускали глаз вооруженные до зубов боевики военизированных формирований. Камнем преткновения на этот раз стал груз вибо-валентийцев на три миллиона долларов, конфискованный в Гамбурге. Колумбийцы требуют оплаты, они отправили товар и хотят за него денег. Но калабрийцы и слышать ничего не желают, они намерены оплачивать только полученный груз. Натале Скали уже не может вмешаться, его арестовали в Марина-ди-Джойоза-Ионике. На Паскуале Марандо тоже рассчитывать не стоит – его убили, тело так и не найдено. Незадолго до завершения двойная игра Фудули превращается в русскую рулетку, и револьвер заряжен не одной, а несколькими пулями. Бруно теряет десять килограммов, его держат на одной воде. Наконец он сильно заболевает. В страхе за жизнь заложника его перевозят в столицу, в нормальную квартиру. Оттуда он, вместо того чтобы обратиться к партнерам в Калабрии, умудряется тайком выйти на связь с карабинерами. Оперативная группа особого назначения координирует свои действия с колумбийской полицией, которой удается, улучив удобный момент, без единого выстрела освободить Фудули 12 января 2004 года. После этого АУК приходят за Рамиро. Его сажают под замок в той же дыре, и Вентричи с Барбьери все же придется заплатить по счету. Двойная жизнь засланного осведомителя подходит к концу.
