В начале восьмидесятых Пабло зарабатывает уже по полмиллиона долларов в день, на него работают десять бухгалтеров. На резинки, которыми перетягивают пачки банкнот, Медельинский картель тратит две с половиной тысячи долларов в месяц. Так выглядит капитализм времени своих истоков. Растет число богатых дельцов, которые диктуют свои законы и проникают во все слои общества. Это капитализм поборников традиций: крупные воротилы соревнуются друг с другом, выставляя напоказ свою власть и деньги, при этом не скупятся и одаривают народ. Пабло строит четыреста домов для бедноты, открывает для местных жителей грандиозный зоопарк на территории своего поместья “Неаполь”. Капиталисты – Робин Гуды, бессовестные, жестокие, беспощадные, баснословно богатые и сорящие деньгами направо и налево. Капиталисты с необсохшим еще молоком на губах, но уже на вершине пирамид с отвесными стенами. Они ощущают себя колоссами, воплощениями высшей, единственно значимой власти, которую заслужили свинцом и деньгами. Пабло даже вызывается погасить государственный долг Колумбии, поскольку страна уже принадлежит ему, а правящая верхушка Медельина куда сильнее и богаче правительства, сидящего в Боготе. Противодействие со стороны государства они воспринимают как призыв к открытой войне – в ход идут автомобили, начиненные взрывчаткой, бойни, покушения на политиков и судей противника. Убивают кандидата в президенты, лидирующего на выборах. Как и клан Корлеонези
[53], орудующий в тот же период, Эскобар и его люди не понимают одного: то, что им кажется демонстрацией силы, на самом деле выдает их слабое место. Если отрубить голову, тело начнет разлагаться. Падет Пабло – его организация умрет и оставит после себя вакуум.
Если капитализму и удалось что-то доказать, так это что революции и трагедии не в силах его одолеть. На нем могли остаться царапины, но дух ни разу не ослабел. Открытый Пабло вакуум становится предвестником второго шага на пути развития колумбийской наркоторговли. Нужно адаптироваться к переменам в обществе, экономике и принять их. Освободиться от гнета традиций и шагнуть в современность. Новая порода уже выведена, уже размножается и захватывает все новые территории, уже извлекает все преимущества из того, что ей не пришлось проливать кровь в борьбе за власть, а на ее стороне с самого начала были могущественные союзники. Теперь надо только взять все в свои руки. На будущее могут повлиять самые незначительные колебания. Пабло всегда был мачо, символом яркой и неукротимой сексуальности. Теперь же этот давний стереотип ломается благодаря одному из главарей молодого картеля Кали, Эльмеру “Пачо” Эррере. Открыто заявляющий о своей гомосексуальности Пачо и шагу бы не смог сделать под началом у Пабло. Но для основателей картеля, братьев Родригесов Орехуэла, бизнес есть бизнес, и если гей способен проложить путь в Мексику и запустить несколько точек сбыта в самом Нью-Йорке, какая разница, с кем он спит. В картель могут войти даже женщины. Женщины способны и готовы на все: от отмывания грязных денег до важных переговоров, а на слово “амбиции” больше нет запрета. Забываются даже любимые некогда в Медельине присказки о женщинах, которые только и могут, что тратить деньги и вредить делу.
Еще одно отличие: иные коллеги Пабло едва читали по слогам и даже не слыхали о величайшем колумбийском писателе своего времени, Габриэле Гарсии Маркесе, обладателе Нобелевской премии по литературе. Они гордились тем, что олицетворяют собой власть, родившуюся в народе, и народ должен был отождествлять себя с ними. Боссы из картеля Кали цитируют колумбийских поэтов двадцатого века и отдают должное степени МБА. Эти новые наркобароны – такие же капиталисты, как и дельцы эпохи Пабло, но они стали утонченнее. Они любят сравнить себя с элитой Нового Света, семейством Кеннеди, подъем которого начался со ввоза виски в умирающую от жажды страну во времена сухого закона. Они напускают на себя вид честных бизнесменов, элегантно одеваются, вхожи в высший свет и спокойно появляются по улице. Никаких больше бункеров и бог знает где спрятанных роскошных вилл. Новые наркоторговцы любят солнечный свет, ибо при нем заключаются сделки.
Меняются и способы транспортировки. Чтобы обеспечить безопасность поставок, наркоторговцы теперь задействуют подложные фирмы, используют легальные каналы сообщения, где проще спрятать нелегальный товар. И, конечно, банки. Началось все с Banco de los Trabajadores, потом к делу подключился панамский First Interamericas Bank – наркоторговцы используют эти авторитетные и уважаемые кредитные учреждения, чтобы отмывать поступающие из США деньги. Чем больше захватишь пространства в легальной экономике, тем больше будет пространства для маневра при расширении кокаинового бизнеса. Строительные фирмы, промышленные и инвестиционные компании, радиостанции, футбольные команды, автомобильные салоны, торговые центры. Символом нового менталитета становится сеть современных драгсторов, которые на американский лад объединяют под одной крышей аптеку и бакалейную лавку, под программной вывеской “Drogas la Rebaja
[54].
Существовавшая при Пабло пирамидальная структура – пройденный этап, призрак из прошлого, вымерший динозавр. Теперь наркопредприятия работают по “производственным заданиям” и самым настоящим многолетним планам. У каждого члена картеля Кали есть своя личная задача и одна на всех простая цель: заработать. Подобно транснациональной корпорации, монолитной снаружи и неоднородной внутри, картель Кали делится на пять подразделений по стратегическим направлениям: политика, безопасность, финансы, юридическая помощь и, само собой, наркоторговля.
Жестокость и террор никуда не делись, и лозунг “Plata oplomo” остается главным принципом, но если серебро может литься рекой, то свинец лучше дозировать, отпускать его с умом, со знанием дела. Раньше в боевые отряды шли молодые ребята, пытавшиеся спастись от нищеты, теперь же туда набирают бывших или действующих, но подкупленных сотрудников вооруженных сил. Продажные, хорошо обученные наемники. Политика превращается в очередную сферу для финансирования – денежные вливания в аппараты правительства выполняют роль обезболивающего, Конгресс оказывается парализован и больше не представляет никакой угрозы, деятельность его замирает. Рвется последняя оставшаяся слабая связь между наркоторговцами и их родной землей. Если хочешь вести бизнес, на вверенной территории должны царить мир и покой, пусть даже кажущиеся, но время от времени нужна хорошая встряска, чтобы колумбийцы не забывали, кто тут главный – пусть его может быть и не видно, но он всегда рядом. Особенно в этом преуспел Энри Лоайса Себальос по кличке Скорпион. Как-то в апреле 1990 года он отдает приказ вооружиться бензопилами и разделаться с сотней крестьян, которые под предводительством приходского священника из Трухильо, падре Тиберио де Хесуса Фернандеса Мафлы, устроили марш протеста, выступив против вооруженных конфликтов и требуя улучшения уровня жизни в деревнях. Расчлененное тело падре Тиберию нашли в излучине реки Каука. Перед смертью ему пришлось смотреть, как насилуют и убивают его племянницу. Затем по приказу Скорпиона Лоайсы ему отрезали пальцы на руках и заставили их съесть; затем его заставили съесть свои пальцы на ногах, а затем – и собственные гениталии. На его надгробии в Парке памяти жертв Трухильо выбиты пророческие слова, которые священник произнес во время последней своей пасхальной службы: “Если моя жизнь может помочь установлению мира в Трухильо, в котором мы так нуждаемся, я с радостью отдам ее”.
